с вином. Кувшин треснул, вино полилось на пол. Матео поскользнулся и тоже упал. Уго вздохнул свободнее. Кажется, пришло время разобраться с этим мерзавцем. Один на один. Именно здесь, где мальчишкой он высадил слуге глаз.

– Кривой говнюк! – Уго поискал какое-нибудь орудие. Ему попалась железная палка, которой он как рычагом откупоривал бочки.

Матео уже успел подняться. В руке его сверкнул нож. Уго крепче сжал железку и шагнул вперед.

– Стоять! – послышался голос с лестницы.

Уго отделяла от Матео большая бочка. Быстро взглянув наверх, винодел увидел Рожера Пуча.

– Брось палку, – приказал граф.

– Пусть он сначала бросит нож.

Мгновения тянулись медленно. Одноглазый наконец понял: нужно подчиниться, чтобы не заставлять господина выполнять требование простого прислужника. Матео спрятал нож. Уго выпустил из руки палку. Она еще не успела коснуться пола, а слуга уже перепрыгнул через бочку, обрушился на виночерпия и сбил с ног. Враги покатились по земле, продолжая схватку, которую не сумели довершить накануне, – кулаками, пинками и даже укусами, пока Матео вновь не выхватил нож и не приставил острие к шее парня.

Соперники тяжело отдувались. Уго чувствовал, как подрагивает острие, упершееся ему в кадык.

– Я его убью! – выкрикнул Матео.

– Нет, не убьешь. – Это были слова графа, который до сих пор не вмешивался в драку. – По крайней мере, в этом доме. Мне не нужны неприятности, Матео, – добавил Рожер, как будто его заботила вовсе не жизнь Уго, а собственное благополучие. – Ты – мой виночерпий. – Граф подошел к лежащим, стараясь, чтобы пролитое вино не заляпало туфли из красного сафьяна, с такими длинными носами, что их приходилось прикреплять к щиколоткам цепочкой. – Я плачу тебе жалованье. Ты меня оскорбляешь, если мое вино – не лучше… даже чем королевское вино!

Уго отдышался, прежде чем ответить графу. Острие ножа покалывало ему шею при каждом вздохе. Матео теперь сидел на нем верхом и давил коленями на плечи, вжимая в пол.

– Я вовсе не хотел вас оскорблять, ваша светлость, – осторожно произнес Уго. – Я доставил вам вино – такое же, как у короля…

– Ты должен был доставить его сначала ко мне, стервец!

– А если бы вино не понравилось королю? – Уго цедил слово за словом. Граф молчал, раздумывая над ответом. Даже одноглазый ослабил давление на горло Уго, что позволило парню договорить: – Вы единственный, кто владеет этим вином. В Барселоне больше никто не может им похвалиться, а я его купил, когда убедился, что оно пришлось по нраву его величеству. Зачем мне понапрасну тратить ваши деньги?

А потом Уго замолчал. Графа на лестнице уже не было: он ушел! Одноглазый захохотал, почувствовав отчаяние Уго: Рожер Пуч оставил виночерпия, измотанного схваткой, на милость злодею. Матео распрямил спину, его колени еще сильнее прижали плечи Уго к земле. Уго подумал, что кости не выдержат. Но тут его враг поднялся.

Уго не чувствовал своих рук; когда он попробовал встать, одноглазый пнул его ногой в лицо. И были на нем не щегольские сафьяновые туфли, а грубые кожаные сапоги на деревянной подошве. Рот Уго наполнился кровью. Еще один удар в лицо, еще два по боку, где почки. Уго завился в клубок на полу, в луже вина. Еще удар. Потом тишина… и новый удар – как будто этот выродок не мог покинуть погреб, не переломав Уго все кости.

– Ты вот о чем подумай, – услышал избитый. – Пока ты находишься под покровительством моего господина, я тебя не убью. Как только он перестанет в тебе нуждаться, я это сделаю. Убью тебя и ту малявку, что так голосила по тебе вчера вечером. Это дочка твоя? – Уго дернулся, кривой снова пнул его сапогом. – Вот о чем подумай, – повторил Матео, плюнул в лежащего и поднялся по лестнице.

После закладки госпиталя Санта-Крус вокруг госпиталя Колом закипела лихорадочная деятельность. Город скупил все участки земли между Госпитальной улицей и улицей Карме, на которой стоял монастырь кармелиток. Подрядчики, плотники, каменотесы, погонщики скота – рабочие всех специальностей, подмастерья и чиновники разом принялись строить, а одновременно подвозились все новые материалы: известь и гипс, дерево и тысячи камней самых разных размеров. Каменоломни были далеко, на горе Монжуик, и новый госпиталь платил за каждую глыбу.

Строительство началось с так называемого восточного нефа, ближайшего к госпиталю Колом. Работа кипела. Барселона торопилась заполучить грандиозное здание – настолько, что, когда несколько мастеров-строителей отказались выходить на работу (то ли их позвали на другие стройки, то ли предложенная управляющими оплата показалась мала), король Мартин издал указ, обязывающий всех мастеров-строителей неукоснительно являться на работу, каковая должна быть оплачена по рыночной цене.

«Все точно так же, как при наборе mestres d’aixa для строительства армады на верфях: на мастеров налагают штрафы и запрещают отлучаться из города», – с улыбкой думал Уго, оценивая монарший указ. Воспоминания унесли его к кораблям, к Жоану Наварро… и к Бернату. С тех пор как Уго принял решение не шпионить на Эстаньола, он почти не имел о нем известий. Что с ним сейчас? От Раймундо Уго слышал, что жалобы морских консулов Барселоны и даже королевской четы (кастильцам пеняли, что Бернат Эстаньол атакует каталонские суда, хотя два государства не находятся в состоянии войны) не принесли результатов. Королевство Кастилия уже несколько лет сотрясалось изнутри: проблемы начались, когда бастарды из ветви Трастамара пришли к власти, умертвив короля Педро Жестокого. Нынешний король Кастилии Энрике Третий Болезненный получил королевство, в котором все принадлежало знатнейшим грандам: привилегии, обширные угодья, обильные ренты и богатые, зачастую неприступные замки. О самом же монархе рассказывали, что однажды вечером ему, чтобы поужинать, пришлось заложить свой плащ. Все старания короля Кастилии были устремлены на то, чтобы держать в узде зарвавшуюся знать – разбогатевшую, непокорную и спесивую.

«Так станет ли он разбираться с обычным корсаром, обосновавшимся в Картахене?» – таким вопросом завершил свой рассказ Раймундо. Было воскресенье, погода стояла хорошая, и они только что вышли из церкви Пресвятой Троицы.

– Представь: Картахена сделалась для кастильского монарха одним из важнейших портов! – воскликнул меняла. Мужчины беседовали, дожидаясь Рехину: лукавая жена Уго осталась в церкви, чтобы помочь священнику после мессы. – Согласно фуэрос последних лет, король может потребовать, чтобы стоящие в Картахене корабли присоединились к его морским экспедициям. Не так давно Энрике Третий отправил два посольства к Тамерлану, чтобы обсудить с далеким государем возможность проложить новые торговые пути на Восток. А еще Энрике атаковал побережье Танжера, порешив очистить эту зону от корсаров, разоряющих берега Андалусии. В общем, нет. Если бы речь шла о непокорном гранде,