Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гурьев ничего не выдумывал. Самый лучший способ расположить к себе слушателя – это рассказывать правду. Только правду. Конечно же, не всю. Далеко не всю. Когда он закончил, Мэгги посмотрела в окно:
— И как вы собираетесь заставить меня поверить во всё это?!
— Легко, Мэгги. Ваш «Форд» не случайно отказался заводиться.
Она повернула к нему лицо и неожиданно улыбнулась:
— А вот это уже по-настоящему смелое заявление.
— Я тоже не из пугливых, — Гурьев наклонил голову набок.
— Шон взбесится, увидев машину и не обнаружив меня в офисе, — на лице Мэгги отразилось беспокойство. — Знаете, что…
— Знаю, — кивнул Гурьев. — Я сейчас доставлю вас домой, а потом, убедившись, что вы в полной безопасности, отправлюсь на место своего преступления, чтобы уничтожить все его следы. А завтра утром заеду за вами так, чтобы доставить вас на работу раньше мистера Хоука.
— Вы сумасшедший, — укоризненно покачала головой Мэгги.
— А вы не первая, от кого я это слышу, — беспечно парировал Гурьев. — Так что?
— Ну, особенного выбора у меня нет…
— Я не об этом. Вы мне поможете?
— Не знаю, — честно созналась Мэгги. — Я по-прежнему не могу составить о вас никакого определённого мнения. Вы довольно милы и внушаете мне чувство надёжности, хотя, по всему, мне следовало бы вас опасаться. Я должна подумать. Во всяком случае, такого интересного клиента у нас с Шоном ещё не было. Вы уверены, что ваше кольцо находится у Рассела?
— Нет. Ничуть не уверен. Если бы я точно знал, что кольцо у него, я действовал бы совершенно иначе.
— Это как?
— Ну, для меня не представляет особенного труда пройти туда, куда я хочу пройти, и взять то, что мне хочется. Я просто стараюсь не злоупотреблять этим.
— Почему?
— Потому что я не хочу обзаводиться врагами, Мэгги, — мягко сказал Гурьев. — Предположим, я узнаю, что кольцо у Рассела, и мне удастся уговорить его продать кольцо мне. Если это не сделает нас друзьями, то уж точно не превратит меня в мишень для всех полицейских на Восточном побережье. В мире и так предостаточно вражды и ненависти. Зачем умножать их без крайней на то необходимости? Я пожелал обратиться к вам именно поэтому. Рассел не производит впечатления одержимого. Но вряд ли он станет слушать человека, к которому заранее не расположен. А именно так и будет, вломись я к нему в дом и начни выпытывать, где находится заветное колечко.
— Да он и не скажет, — задумчиво произнесла Мэгги.
Вот тут ты ошибаешься, дорогая, подумал Гурьев. Но промолчал.
— Хорошо, — Мэгги решительно взялась за ручку дверцы. — Я дам вам ответ завтра утром. Но учтите – если я соглашусь, это ещё не означает, что согласится Шон.
— А разве он вас не послушается? — лукаво улыбнулся Гурьев.
— Не забывайтесь, Джейк, — даже в темноте было заметно, как вспыхнула Мэгги. — Как бы там ни было, это не имеет никакого отношения к нашей работе.
— Простите, — искренне раскаялся Гурьев. — Меньше всего на свете я хотел бы вас обидеть, Мэгги.
— Ну, белому парню не так-то легко обидеть чёрную девушку, — усмехнулась она. — Скорее, произойдёт обратное.
— По-моему, разница в оттенках цвета наших кожных покровов не так уж и велика, как вы уже трижды подчеркивали, явно стараясь привлечь к этому моё внимание, — посмотрел на неё Гурьев. — Послушайте, Мэгги. Я многого не знаю и многого не понимаю в этой стране. Ваши отношения с Шоном меня вовсе не так живо интересуют, как это могло бы показаться. Ещё меньше я хотел бы ввязываться в дискуссии об эмансипации женщин, чернокожих и всех прочих. Ни дискуссия, ни эмансипация как таковые меня сейчас не волнуют. Я просто хочу, чтобы вы знали – если это для вас так важно – вы мне нравитесь, а чёрная вы девушка или зелёненькая в пёстрый горошек, мне наплевать.
— Вы мне тоже нравитесь, Джейк, — просто сказала Мэгги. — Хотя бы тем, что на первые два моих крючка отреагировали не так, как я предполагала, или вовсе никак не прореагировали.
— А как на них реагирует Шон?
— Как и положено реагировать. Словами.
— Но на работу он вас взял.
— Это совсем другое дело, — Мэгги опустила подбородок. — Я ведь юрист с университетским дипломом. А Шон, при всех его безусловных достоинствах, вовсе не дока в вопросах правового крючкотворства. Всё это – моя епархия. Всё равно мне никогда не стать настоящим адвокатом.
— Как это?
— Мой отец богат и преуспевает. Разумеется, он никогда не признавал меня своим ребёнком, но, в общем, человек он неплохой. На его деньги я выучилась в университете Нью-Джерси на адвоката. Сдала экзамен. Но получить место – это… Это совсем другая история, Джейк.
— А я, признаться, полагал, что подобные страсти давно в прошлом.
— Вы ещё не бывали на Юге, Джейк?
— Нет.
— Тогда понятно. Непонятно, почему я вам всё это говорю…
— Ну, когда-нибудь ведь нужно же, наконец, выговориться. Кроме того, я выгляжу как человек, которому можно довериться. Кстати, не только выгляжу.
— Вы не сердитесь, я ведь тоже проверяю вас, — как и вы меня.
— Можно считать, что я выдержал экзамен?
— Почти, — улыбнулась Мэгги. — Приятного вечера, Джейк.
— Стоп-стоп. Мы договаривались, что я должен убедиться в вашей полной и абсолютной безопасности.
— Приятного вечера, Джейк, — снова улыбнулась Мэгги и открыла дверцу. — Завтра в семь на этом месте. Не проспите.
Шон Хоук – живой, подвижный молодой мужчина лет тридцати с внешностью типичного ирландца, только не рыжий, а черноволосый, ростом немного уступавший Гурьеву, пусть и не настолько, чтобы потеряться в его тени – взволнованно мерил огромными шагами свой небольшой кабинет. Мэгги и Гурьев сидели в креслах друг напротив друга возле письменного стола и следили за мечущимся Шоном: Гурьев – с невозмутимой улыбкой, Мэгги – с тревогой и умоляюще. Хоук посмотрел сначала на Гурьева, потом на девушку:
— Это просто ни в какие рамки не укладывается… Как вы это себе представляете, Джейк?
— Понятия не имею, — пожал плечами Гурьев. — Это ведь вы – профессионал сыскного дела, Шон. Вам и карты в руки.
— Легко сказать, — пробурчал Хоук, косясь на Мэгги.
— Давай, я попробую поднять всё, что было напечатано о контактах Рассела с русскими, — сказала Мэгги. — Может быть, всплывут какие-то имена, даты. И потом, он наверняка устраивает показы своих коллекций. Не может же быть, чтобы он любовался ими в одиночестве?
— Хорошо. Начнём с этого, детка. А я попробую найти кого-нибудь, кто с ним знаком поближе, — Хоук вернулся к столу, снова взял в руки рисунок кольца. — Удивительная вещь! Вы не производите впечатления романтика, Джейк.