— О Боже, — тут же прошептала она, — мне это очень даже нравится.

Она говорила искренне, каждое слово. Не играя. Открыто.

Господи, бл*дь, все шло очень быстро, он понимал это, ему было, черт побери, все равно.

Он любил эту женщину, которую держал в своих объятиях, до глубины души.

— Утром я первым делом поговорю с Кэпом, — прошептал он в ответ. — Поговорю с детьми завтра после школы.

Тень пробежала по ее лицу, прежде чем она спросила:

— Все будет хорошо, если они останутся с Одри? Они спокойно отнесутся к этому? А как она отнесется? И как прошел ваш разговор?

— О разговоре я расскажу позже. На предыдущий вопрос — это всего лишь одна ночь, они выживут, и она сказала, что хочет поработать над своими отношениями с детьми. Она может работать все выходные и до утра понедельника.

Он наблюдал, как ее брови сошлись вместе.

— Она хочет поработать над отношениями с детьми?

— Это ее слова.

— Это же хорошо, — мягко сказала Дасти, прижимаясь ближе.

Она не знала Одри.

— Посмотрим.

Она вдруг ухмыльнулась.

— Ты поедешь со мной ко мне домой.

Нет. Он направлялся с ней туда, где был ее прошлый дом.

Но этого не сказал.

Вместо этого он ухмыльнулся в ответ и сказал:

— Ага.

— Потрясающе, — прошептала она. — Итак, у нас нет повода для празднования, мы не можем целоваться или заниматься другими подобными делами. Как насчет того, чтобы я принесла тебе пива, а ты рассказал мне об Одри, а потом пошел домой, но не раньше, чем позволишь мне заняться с тобой любовью холодным, темным мартовским вечером на ферме в Индиане?

— Как насчет того, чтобы ты пошла со мной ко мне домой, мы выпили бы пива у меня на кухне, я объясню кое-что об Одри, одновременно выполняя свою обязанность —присутствия в доме, что позволило бы Фину держать руки при себе. Также, должен вкратце рассказать Фину об этом дерьме, он должен быть в курсе, он уже доказал, что может с этим справиться. Тогда ты сможешь вернуться домой со своим племянником.

— Мне больше нравится моя идея, — пробормотала она.

— Да, но Фин и Риси, — ответил Майк.

— Твоя идея не включает в себя поцелуи, — заметила она.

— Ну, прежде чем мы доберемся в холодный, темный мартовский вечер до моей калитки. Может мы найдем возможность поцеловаться.

— Держу пари, что обязательно найдем, — прошептала она.

— Мы не узнаем этого, если ты не заткнешься, не наденешь ботинки и куртку и не приведешь свою задницу в порядок.

— Это полная задница, — заметила она, и его брови поползли вверх.

— Что полная задница?

— Ты такой сексуальный, когда злишься, и такой горячий, когда командуешь. И то, и другое означает, что я в полной заднице.

Майк ухмыльнулся.

Дасти ухмыльнулась в ответ и прижалась ближе.

Ему это понравилось, но это не помешало ему приказать:

— Ботинки, куртку, приведи свою задницу в порядок.

Она закатила глаза. Затем широко улыбнулась. Затем приподнялась на цыпочки, прикоснувшись губами его губ.

Потом она надела ботинки, куртку и привела свою задницу в порядок.

15

Непростой

Майк стоял на кухне у Дасти в Техасе, прислонившись бедром к стойке, с бутылкой пива в руке.

Дасти находилась в своей спальне, готовясь к посещению «Шуба». Был вечер пятницы. Хантер и Джерра должны были встретить их там. Техасское барбекю, пиво и встреча Майка с ее лучшими друзьями в дайв-баре, где, как предупредила его Дасти, на полу были рассыпаны опилки, возвышался механический бык и народные танцы в ряд, все учились танцевать.

Он не собирался разучивать народные танцы.

Он испытывал беспокойство.

Потому что насколько хватало глаз кругом простиралась красота.

И Дасти отказывалась от этой красоты ради своих племянников, своей семейной фермы…

И него.

Ее одноэтажный дом был привлекательным и просторным, спальни и две ванные комнаты выходили в длинный холл. Огромная гостиная выпирала вперед и включала в себя большую, хорошо оборудованную кухню. Повсюду панорамные окна с видом на голую рыжую землю и кустарник глубоких равнин южного Техаса, маленький сарай и большой навес. Все было красиво, в хорошем состоянии, с огромным количеством горшков, вазочек, оконных ящиков и подвесных кашпо, которые в этом мартовском климате пестрели буйством красок.

Дом, как сказала ему Дасти, находился прямо посреди двадцати акров земли, которыми она владела.

Двадцати.

Достаточно простора, чтобы она могла мчаться галопом и тренировать своих лошадей. А также уединение для нее, чтобы создавать свою красоту — керамику. Ни одного жилого комплекса в поле зрения. Кругом простор, насколько хватало глаз.

Ферма Холлидеев была более чем в пятьдесят раз больше по площади, но с апреля по ноябрь подавляющая часть их земли была засеяна кукурузой.

На лошади проехать по кукурузе невозможно.

Майк сделал глоток пива, затем поставил бутылку на стойку, но руку не убрал, продолжая сжимать стекло, а мозг продолжал перебирать все, что он узнал за этот день.

Галерея Дасти находилась менее чем в часе езды, они приехали поздно утром уже днем. Приехали туда в середине дня, потому что Дасти нужно было встретиться с менеджером галереи.

Она рассказала ему, что продает в галерее не только свои работы, но и изделия местных ремесленников. Много керамических изделий плюс картины, ювелирные изделия, изделия из стекла, скульптуры, резьба по дереву, искусство коренных американцев и мексиканцев во всех формах. Галерея была небольшой, но привлекательной, сделана с умом. Здесь можно было удовлетворить самый разный вкус и доход — от открыток ручной работы, привлекательных, но недорогих единственных в своем роде сережек-гвоздиков до одного из крупных произведений искусства стоимостью более двух тысяч долларов. Когда они прибыли в галерею, которая располагалась прямо на популярной набережной Сан-Антонио, несмотря на то, что был день пятницы, было несколько посетителей. Немного, но и не пусто.

И впервые Майк увидел ее работы. Учитывая, сколько, по ее словам, они стоили, хотя Майк не увлекался и не разбирался в керамике, по цене он ожидал, что это будет нечто впечатляюще.

И оказался прав. Впечатляюще. Даже намного больше. Необычные, текучие, почти причудливые формы, удивительно отполированные в едва уловимых, приглушенных оттенках – кремовых, бежевых, серых и темно-сиреневых. Смотрелось привлекательно, экстраординарно. Эта явно была не та керамическая посуда, которую можно было бы принести домой и использовать вместо горшка для цветов или