– Тихо! Всем оставаться на местах! Подождем, что скажет лорд Кора!

Брат Моркан напряженным шепотом совещается о чем-то с регентом. Крики постепенно стихают, но в толпе набирает силу хор злобных голосов – еще чуть-чуть, и все может обернуться очень и очень скверно. Мы с Арку не сходим с места, защищая Брокка. И ловим на себе несколько подозрительных взглядов, ничуть этому не удивляясь.

– Милорды, миледи, почтенные братья, наши уважаемые гости! – хриплым от потрясения голосом говорит регент. – Прошу вас, сядьте и оставайтесь на своих местах, пока мы со всем этим не разберемся.

Он бросает взгляд в нашу сторону и добавляет:

– Мастер Донал! Соблаговолите передать арфу брату Фараннану.

Теперь все молчат и лишь жадно ловят каждый звук. Кора, пожалуй, поступил мудро, позволив всем остаться и отказавшись от решения вопросов вдали от посторонних глаз. Фелана все еще озаряет неземной свет – если я и сомневалась, кто это, то теперь сомнения исчезли, потому что Ашллин вырывается из рук того, кому поручено за ней присматривать, стрелой мчится к поляне и с криком «Волфи!» бросается к нему. Он подхватывает ее на руки, обнимает и прижимает к себе. Теперь свет осеняет уже их двоих.

Брокк направляется к регенту. Мы с Арку вряд ли можем последовать за ним, и нам остается только надеяться, что он способен привести убедительные аргументы в пользу того, что Арфа Королей должна была оказаться у него, и что именно ему на ней следовало играть. Об этом его и спрашивает мастер Фараннан ледяным тоном человека, которого захлестывает ярость.

– Это, должно быть, ошибка, мастер Фараннан. Мне очень жаль, что все так получилось, – лжет Брокк. – Я отнес свою арфу в неметоны, она очень похожа на эту. А те, кто готовил утром ритуальную площадку, взяли вместо нее мою. Надо полагать, случайно. Что же касается арфы, на которой мне только что пришлось играть, то я нашел ее в высокой траве рядом с Вратами Дану. И, не желая там оставлять, принес сюда, на церемонию. А потом… меня заставили на ней сыграть и спеть.

– Заставили… – холодно повторяет Фараннан.

Почему он так злится? Арфу вернули, она недвусмысленно выразила свое желание, а Брокк убедительно объяснил, почему возникла путаница, чтобы больше никто не узнал, что инструмента так долго не было. Я вижу выражение лица Фелана, вижу взгляды, которыми обмениваются Кора, Моркан и Фараннан, и начинаю кое-что понимать. Одному важно короновать сына короля Аэнгуса. Второй отпустит Фелана, пусть и неохотно, если это вообще возможно. А третий очень расстроится, и у него будет сердце обливаться кровью, если орден потеряет столь выдающегося ученика. Но все это не имеет значения, если Фелан не сможет покинуть братство.

– Боги могут говорить с помощью магических инструментов, мастер Фараннан, – замечает мастер Брондус, – кто усомнится в истинности того, чему мы только что стали свидетелями?

Облака плывут дальше, и странного света больше нет. Присев рядом с Ашллин, Фелан обнимает ее за плечи. Она что-то шепчет ему на ухо, он улыбается и кивает. А где Родан? Он на них не смотрит. Он ни на кого не смотрит. Лишь потрясенно стоит с бледным лицом, как человек, увидевший привидение. Его словно обуревает желание оказаться где угодно, только не здесь.

– А разве брат Фелан не сын покойного короля?

– Это сложный вопрос. Здесь надо принимать во внимание традиции, – отвечает Фараннан.

– А по-моему, все ясно! – выкрикивает какой-то смельчак. – Ведь этот друид – тот самый брат, который в прошлый раз не предъявил свои права на трон, так? И именно его хотят боги. Это же проще простого. Даже ребенок понял бы.

Ему хором вторят согласные. Фелан встает. Ашллин с силой вцепилась ему в руку. Кажется, она готова зубами и ногтями дать отпор любому, кто попробует опять его у нее отнять. Фелан бросает взгляд на Родана, но тот отказывается смотреть брату в глаза.

– Все не так просто, – говорит брат Моркан, – Фелан вскоре должен приступить ко второму этапу обучения. Эти три года он вместе с нами молился и учился. Вам известно, что каждый, кто вступает в наш орден, навсегда отказывается от прошлой жизни. Этот человек, может, и в самом деле королевских кровей, но быть королем ему не суждено.

– Фелан предназначен для духовной жизни, – говорит Верховный Бард, обводя собравшихся свирепым взглядом темных глаз, – в наших рядах он станет великим. У него более высокое предназначение.

– Ступайте, жители Брефны, – заключает лорд Кора, – расходитесь. Ритуал окончен, следующий состоится через год.

Мнением Фелана никто не интересуется, что поражает меня и кажется несправедливым. Не думаю, что сейчас он хочет стать королем сильнее, чем три года назад, но в сложившихся обстоятельствах ему можно было бы дать возможность высказаться. Такой же шанс можно было бы предоставить и Родану, хотя я надеюсь, что этого никто делать не будет. Собравшиеся переминаются с ноги на ногу и перешептываются. Никто не уходит. Никто не согласен, что все закончилось.

– Милорд, – примирительно говорит Брондус, – разве в традиции содержится категорический запрет друиду-ученику покидать орден и принимать на себя мирское звание, будь то пастух, кузнец или король? Может, в подобных исключительных обстоятельствах возможны оговорки?

– Конечно же нет… – взрывается Фараннан, но спокойный голос Фелана заставляет его замолчать.

– При всем уважении к вам, брат Фараннан, если подобные оговорки кому-то и известны, то только брату Огру, нашему ученому мужу. Поверьте, я не преследую цели стать королем Брефны. Мне нравится жизнь среди братьев и служение богам, которому я отдаюсь всем сердцем. Однако…

Фелан опускает глаза. Может, смотрит на Арфу Королей, которую Брокк, перед тем как отойти, положил в траву. А может на девочку, вцепившуюся в его руку будто в спасательный круг.

– Где брат Огр? – устало спрашивает Моркан.

По рядам братьев пробегает волнение, и вперед выходит невысокий, тщедушный человек в белой мантии. Он опирается на березовый посох и выглядит на сто лет. Но при этом радостно оглядывается и широко улыбается.

– Замечательно, – говорит он голосом, который переполняет добродушие, – невероятно! А как перепутали арфы, а! Но это все, надо полагать, только к лучшему. Если же говорить об обетах друидов и о том, можно ли их нарушать, то раздел традиции, посвященный ученикам, действительно очень туманен, а во многом и забыт. Человек может выйти из ордена, если у него в семье кто-то серьезно заболеет, если у него осталась сердечная привязанность – хотя при той жизни, которой мы живем, такое случается редко, – или если он столкнулся с кризисом веры. Уйти же потому, что боги избрали его на царство, случай, на мой взгляд, беспрецедентный, хотя никто не знает, какие необычайные события могли иметь место в прошлом.

– Значит, раздел туманен… – говорит Фараннан.

Он все еще злится, хотя и пытается это скрывать. Фелан, надо думать, самый выдающийся его ученик, может даже друг – молодой человек, которого он в один прекрасный день мечтает возвысить до звания Верховного Барда. Это при условии, что Моркан не мечтает сделать из него Верховного Друида. Сама мысль о том, что ни того, ни другого может и не произойти, является для каждого из них ударом, хотя я чувствую, что Моркан более склонен к компромиссу.