— Пожалуйста. Мы ведь знакомы уже достаточно долго, дорогая. Я для тебя Исаак. Не мистер Шинн. Ты меня знаешь, знаешь, какое доброе у меня сердце. И если будешь и дальше называть мистером Шинном, я превращусь в пыль и прах, как Бела Лугоши в роли графа Дракулы.

Норма Джин облизала губы и пролепетала:

— Иса-ак.

— Разве так учили тебя улыбаться самые лучшие и дорогостоящие преподаватели по актерскому мастерству? Ну-ка, попробуй еще раз.

Норма Джин рассмеялась. Ей хотелось спрятаться от пронзительного всевидящего взгляда сверкающих глазок агента.

— Исаак. Иса-ак?.. — Это скорее звучало, как мольба.

Вообще-то грозный Румпельштильсхен уже не в первый раз делал предложение Прекрасной Принцессе выйти за него замуж, но в промежутках она как-то об этом забывала. Амнезия затягивала эти эпизоды туманной утренней дымкой. Эпизодам полагалось быть романтичными, но мешала сопровождавшая их тревожная музыка. И потом у Прекрасной Принцессы и без того хлопот хватало! Каждый день был расписан буквально по часам, ей не до раздумий.

Нищенка служанка в обличье Прекрасной Принцессы. Принцесса околдована и в глазах людей простых, к числу которых принадлежала и сама, выглядит ослепительной и блистательной. Как и положено Прекрасной Принцессе.

Играть такую роль довольно утомительно, но других ролей ей просто не предлагали («с вашей-то внешностью, вашим талантом!»). Во всяком случае, в настоящее время таковых не предвидится, терпеливо объяснял ей мистер Шинн. Примерно каждое десятилетие на свет должна появляться новая Прекрасная Принцесса, превозноситься до небес; и эта роль требует не только выдающихся физических данных, но и соответствующего им дарования — так еще более терпеливо объяснял ей мистер Шинн. («Ты ведь, наверное, не веришь, милая, что красота — это тоже своего рода дарование? Придет день, когда потеряешь и то и другое, и только тогда поймешь».)

Однако, глядя в любое зеркало, она видела там вовсе не Прекрасную Принцессу, красотой которой восхищался и поражался весь мир, но Нищенку служанку. Эти испуганные синие глаза, эти робко приоткрытые губы. И при этом почему-то всегда очень живо вспоминался провал, который она потерпела на школьной сцене в Ван-Найсе. Она вспоминала саркастические замечания преподавателя, смешки и шушуканье в зале. Унижение, которое она испытала тогда, казалось ей вполне естественным, заслуженным. Оно свидетельствовало о том, чего она стоит на самом деле. Однако неким непостижимым образом ей все же удалось стать Прекрасной Принцессой!

Что означает это наваждение? Сколько оно еще продлится? Кто меня околдовал?

Ее холили и полировали, и готовили к вступлению в «мир звезд». То был особый вид, выведенный человеком, как выводят породы редких дорогих животных.

И вполне понятно, что Румпельштильсхен претендовал на награду, ибо кто, как не он, обладал в этом мире особой магической властью. Постепенно Норма Джин поверила в то, что именно И. Э. Шинну целиком обязана этим своим волшебным превращением. Но все началось с того, что этот карлик, маг и волшебник, сам влюбился в нее. (Отто Эсе давным-давно исчез из ее жизни. И теперь она редко о нем вспоминала. Странно, что некогда она приняла Отто Эсе за Темного Принца. Никаким принцем он не был. Какой-то жалкий «порнограф», сводник!.. Смотрел на ее прекрасное жаждущее любви тело без всякого вожделения, даже нежности. Он ее предал. Норма Джин была для него ничто, хоть он, по его собственным словам, и вытащил ее из дерьма. Чуть ли не жизнь ей спас. В марте 1951-го он вдруг исчез из Голливуда — как выяснилось позже, его вызвали повесткой, давать показания перед Калифорнийским комитетом по расследованию антиамериканской деятельности.)

Случалось, что мистер Шинн вдруг вызывал Норму Джин к себе в офис, на Сансет-бульвар, и выкладывал перед ней на стол сигнальный экземпляр какого-нибудь журнала, где на глянцевитой обложке красовался снимок «Мэрилин Монро» в давным-давно позабытой ею позе.

— Ты только посмотри, детка, что вытворяет этот подонок. Doppelganger[57]! Очень сексуально, не так ли? Боюсь, что исполнительные продюсеры со Студии обратят на это особое внимание.

Иногда он звонил ей поздно ночью — позлорадствовать над какой-нибудь сплетней, опубликованной в разделе светских новостей, и они дружно и радостно хохотали над ней, как люди, выигравшие в лотерею по билету, найденному на улице.

Ты не заслуживаешь этого выигрышного билета.

Да, но если не я, тогда кто?

В тот вечер он сделал ей очередное предложение, но с одной занимательной вариацией: Исаак Шинн подпишет с Нормой Джин Бейкер, она же «Мэрилин Монро», специальный добрачный контракт, согласно которому в случае его смерти ей должно отойти все его состояние. Таким образом, он не оставлял своим детям и другим законным наследникам ровным счетом ничего. И. Э. Шинн и его корпорация стоили миллионы — и все должно достаться ей! Он объяснил ей это с видом настоящего волшебника, в самых цветистых выражениях — и то было, на взгляд стороннего наблюдателя, поистине фантасмагорическое зрелище. Однако Норма Джин лишь съежилась в кресле и, вконец смущенная, пробормотала:

— О, благодарю вас, мистер Шинн!.. То есть, я хотела сказать, Исаак. Но я не могу так поступить, вы же знаете, просто не м-могу и все.

— Почему нет?

— О, я не м-могу… ну, вы понимаете, обидеть вашу с-семью. Вашу настоящую семью.

— Но почему нет?

Перед лицом такой агрессивной настойчивости Норма Джин вдруг расхохоталась. А потом залилась краской. А потом ответила рассудительно и спокойно:

— Я вас очень л-люблю… но я в вас не влюблена.

Вот оно. Наконец она высказала ему всю правду. В кино она произнесла бы эти слова совсем по-другому — печально и проникновенно. Шинн после паузы заметил:

— Черт. Впрочем, это не важно. Моей любви хватит на нас обоих, дорогая. Испытай меня, сама убедишься. — Произнес он эти слова шутливо, но оба они знали: он совершенно серьезен.

Тогда Норма Джин, не подумав, что это жестоко, вдруг выпалила:

— О, но этого же совсем недостаточно, мистер Шинн!

— Туше[58]! — Шинн скроил клоунскую гримасу и схватился за сердце, будто у него сердечный приступ.

Норма Джин поморщилась. Что тут смешного? Но таковы уж голливудские люди, всегда играют, стараются наглядно изобразить разные эмоции и чувства. А может, и не притворяются при этом, как, к примеру, мистер Шинн. Ведь все знали, что у него больное сердце.

Не могу же я выйти замуж за него только из жалости. Чтобы он, не дай Бог, не умер.

Но стоит ли так противиться?

Ведь Прекрасная Принцесса была на самом деле лишь Нищенкой служанкой. Румпельштильсхен мог хлопнуть в ладоши, и ее бы просто не стало.