у нас будет четыре острова. Хотел сразу до второго перелет осилить, но, видишь, не сложилось… Последний бы тоже хотелось обойти… Но, боюсь, все‐таки придется делать остановку.

Маршрут получился ломаный и заметно косящий влево.

– А так не сильно дольше, чем было бы напрямую? – спросила я, разглядывая углы.

– А какая разница, – философски вздохнул Личи. – Прямого перелета на семь сотен сот мне не осилить. Остается только более короткими "перебежками"… Впрочем, все равно не настолько больше выходит.

Я кивнула, задумчиво разглядывая рисунок.

– Ну, пойдем. Нам еще на холм подниматься, – Личи качнул головой в сторону холма и стер кончиком хвоста рисунок на песке.

Дорога в гору оказалась не столь тяжелой, сколько запутанной. Хотя некоторые склоны действительно были трудно преодолимы для человека. Попетляв, мы все-таки вышли на вершину. Скрепя сердце, я забралась Личи на спину и попыталась как-нибудь покрепче уцепиться.

– Ох, Высшие, только б не слететь и на этот раз… Седло хотя бы приладить…

– Слышь, сейчас за такие предложения до взлета с обрыва полетишь! – огрызнулся Личи.

– Хоть веревку бы…

– На шею себе повяжи!

– Ох! – я вздохнула. – Ладно, забудь. Надеюсь, мы не упадем.

– Нормально, я уже приноровился. Постараюсь поплавней взлетать.

Он чуть подался назад, чтобы взять разбег. Я выдохнула, посильнее, насколько возможно, вцепившись в его плечи, и зажмурилась.

Рывок; толчок. Полет вперед, потом вниз, вниз, вниз… Вниз-прямо; прямо. Вдоль воды невысоко над поверхностью. Но на чуточку выше с каждым взмахом, старательно набирая высоту.

Я раскрыла глаза и выдохнула. Выровнялись.

***

Второй остров оказался почти такой же, как первый. Долетели почти без приключений. Личи сразу, пока были силы, набрал высоту и старался ее держать. У острова дракончик так же приземлился, чуточку не долетая до берега и, дойдя по мелководью, растянулся на песке.

– Ты так выматываешься за перелет? – сочувственно спросила я. – Что даже нет сил дойти до какого-нибудь пригодного для стоянки места?

– Моя цель, – проговорил он, не поднимая головы, – это как можно быстрее отдохнуть и восстановить силы, чтобы поскорее быть в состоянии лететь дальше. А не пытаться выделываться перед тобой, какой я сильный и ни капельки не устал… Так что пусть будет считаться, что да.

Я кивнула, сочтя аргумент убедительным, хоть Личи и не смотрел на меня. Впрочем, я небезосновательно полагала, что на мое мнение ему плевать.

…Интересно, что же движет тобой, дракон? Зачем тебе-то все это понадобилось?..

Стоянка здесь заняла примерно столько же времени, сколько и на первом острове. Отдохнув, мы продолжили путь, чуть изменив курс. В какой-то момент вдалеке показался островок, я уже думала, что нам сюда, но Личи его проигнорировал.

– А почему мы не останавливаемся на этом острове? – поинтересовалась я.

Личи устало вздохнув, ответил, как само собой разумеющееся:

– Он же плоский, как лист кувшинки. Как сядем – так там и останемся, оттуда только вплавь.

– А-а, точно, – проговорила я.

Впрочем, вскоре показался и наш, скалистый, высокий. Тут Личи не стал садиться на берегу, да и не было такой возможности – он был обрывистым, и, как казалось, мелководья не было и в помине. Остров словно вырастал из воды каменным зубом. Пришлось покружиться над ним и кое-как приземлиться на маленькую “полянку”-плато, поросшее ковром из трав.

Ссадив меня на камень, Личи еще вынужден был покрутиться, выискивая место где разместиться и раскинуть крылья. Из-за разросшихся деревьев и слишком близких скал на расправленные крылья места никак не хватало.

Личи немного покрутился, изможденно честеря камни и деревья, потом плюнул и сменил форму. И устало подошел к обрывчику, у которого сидела я, поглядел вдаль.

Небо вдалеке начинало затягиваться тучами. Не очень хорошо. Хоть бы мимо прошло…

Он отошел от края и, устало выдохнув, распластал крылья и лег, как ни странно на спину. Закинув руки за голову и глядя в небо.

Я машинально, не отдавая себе отчета, проводила его взглядом и хотела было вернуться к созерцанию горизонта, но глаз зацепился за одну, вроде не сильно броскую, но плохо укладывающуюся в человеческом сознании деталь. Я, конечно, неоднократно примечала у Конхстамари, если доводилось увидеть его полуобнаженным. Но задать глупый вопрос ему было как-то неловко и стыдно.

– Личи, скажи. Я замечала, но как-то постеснялась спрашивать Конхстамари… Чтобы совсем дурочкой не выглядеть… У вас правда нет пупка и… ну, этих, – я смутилась и замялась; фраза звучала донельзя нелепо, – сосков, – сказала я совсем тихо.

Личи смотрел на меня с моими ломаниями, откровенно веселясь.

– Человеки, я вас обожаю! – сдержанно смеясь, проговорил он. – Рога и крылья смущают вас меньше! Впору на визитке писать, ей-богу… Ну, что ж тебе на это ответить? – он ухмыльнулся. Да, правда. Хочешь, проверь! – бросил он с нескрываемой издевкой, после как ни в чем не бывало продолжил. – Это, как бы, логично. Мы не млекопитающие и не плацентарные, так с чего?

Я задумчиво кивнула.

– Согласна, логично. Просто непривычно. Крылья и рога сразу в глаза бросаются, а вот такие детали, они как-то менее очевидны.

Личи, в свою очередь, тоже согласно кивнул. Я оглядела лежащего рядом дракона оценивающим взглядом. На груди, плечах и предплечьях золотисто поблескивали нечастые полупрозрачные чешуйки.

– Значит, южане светловолосые? – без вступлений проговорила я. – Странно, обычно наоборот…

– Когда-то давно светлая чешуя хорошо смотрелась в южных песках. Хотя, конечно, теперь это не особо актуально…

– Светловолосых меньше?

– Темные волосы и чешуя лучше передаются по наследству. Потому черноволосые светлых неминуемо вытесняют. И, наверное, скоро совсем вытеснят.

Я встревоженно посмотрела на Личи, его же лицо оставалось философски спокойным.

– Неужели так? Это грустно…

Он пожал плечами.

– Это жизнь. Светловолосых родов осталось мало, по пальцам перечесть; а мой… – он вздохнул, поглядев вдаль, – и вовсе можешь считать канувшим в лету. Он оборвется на мне.

– Почему?

– Ни одна не выберет увечного, – сказал он холодно-исступленно. – Ни при каком раскладе. Даже если он чудом хоть кого в драке победит…

Я помолчала. Потом попыталась неуверенно предположить.

– А та малышка на тебя явно с симпатией смотрела…

– Не смей говорить так о ребенке! – оборвал он меня сердито. Помолчав, добавил. – Тем более, она вырастет, созреет… И ее симпатиями начнут движить другие соображения.

– Ну, кто знает, – неуверенно протянула я.

– Ты пытаешься судить по себе. По своему народу. Нашими женщинами руководят иные принципы. Они совсем другие. Дракайны жестоки, сильны, безжалостны; и они будут выбирать отцами своего потомства физически сильнейших и обязательно безупречно здоровых. Такова их симпатия. Потому их выбор чаще всего и падает на победителей – подточенному болезнью или раной вряд ли одолеть соперников.

Я