хотел не только дать книгу для изучения, но и для чтения. Хотел, чтобы читатель не только мог ознакомиться с поэзией прошлых эпох, но и почувствовать ее непосредственно»{19}. Брюсов выработал план книги и знал, чего хотел, но колебался в отношении метода: «Мне хотелось бы перенять не столько внешности различных образов лирики, сколько их дух». Единая схема, единый метод тут были невозможны. Даже если бы он написал все задуманные тексты, они не могли быть в равной степени удачны. Что удалось ему? Не берусь судить, но стилизации японской поэзии понравились уже первым слушателям:

Устремил я взгляд,

Чуть защелкал соловей,

На вечерний сад;

Там, средь сумрачных ветвей,

Месяц — мертвого бледней.

По волнам реки

Неустанный ветер с гор

Гонит лепестки.

Если твой я видел взор,

Жить мне как же с этих пор?

Это первые оригинальные танка на русском языке, увидевшие свет.

Брюсов осуществил примерно десятую часть своего плана — невольно вспоминается его стихотворение «Десятая часть»:

Что ж пряжу мгновений, теперь, как вначале,

Еще мы упорно стараемся прясть?

Совьется желаемой нити — едва ли

Десятая часть!

25 стихотворений из задуманной книги вошли во второй сборник «Сирин», вышедший в декабре 1913 года. Весной 1914 года автор, исключив «Сны человечества» из ПССП, отослал готовые тексты «Сирину» как «выпуск первый» для отдельного издания, но оно не состоялось. Готовя в 1916–1917 годах собрание сочинений, он составил новый вариант книги, увидевший свет только в 1973 году, хотя еще в начале 1930-х годов Иоанна Матвеевна передала «Сны человечества» Издательству писателей в Ленинграде и заключила с ним договор. Добавлю, что после революции Брюсов задумал книгу рассказов, основанных на подлинных фактах из жизни разных эпох и народов, — прозаический аналог «Снов человечества». Он написал предисловие и перебирал варианты заглавия: «Кинематограф столетий», «В подзорную трубу веков», «Отражения времен» — но этим дело и ограничилось{20}.

Просветительская деятельность Брюсова привлекла внимание Горького, вернувшегося в 1914 году из эмиграции и годом позже основавшего в Петрограде издательство «Парус». Для властей «буревестник» оставался неблагонадежным, поэтому владельцем «Паруса» числился литератор Александр Тихонов, известный под псевдонимом «Серебров». Горький внес первоначальный капитал (25 тысяч рублей), но старался не афишировать свое участие в делах издательства и созданного при нем в конце 1915 года журнала «Летопись». С началом войны он занял «пораженческую» позицию, которую не мог высказывать публично, хотя секрета из нее не делал, что породило толки о финансировании его изданий немцами (архив «Летописи» не сохранился). Среди сотрудников обоих предприятий преобладали меньшевики-интернационалисты и большевики, а также друзья и знакомые самого Горького.

Горький привлек Брюсова к работе над «сборниками по литературам племен, входящих в состав империи». Алексей Максимович думал об их издании с 1901 года, когда был одним из пайщиков, затем главным идеологом и совладельцем издательства «Знание». Через полтора десятилетия он вернулся к оставленному проекту, который в условиях мировой войны смотрелся по-иному. С одной стороны, издание «инородческих» сборников подчеркивало духовную и культурную близость народов Российской империи. С другой, оно объективно способствовало усилению сепаратистских настроений на национальных окраинах, в чем были заинтересованы Германия и Австро-Венгрия. Горький не мог не учитывать это обстоятельство. Брюсов тоже — однако согласился участвовать в деле, имевшем несомненное культурное значение. Вместе с Горьким он редактировал сборники латышской и финской литературы, увидевшие свет в июне и октябре 1917 года{21}, участвовал в подготовке так и не вышедших украинского и еврейского сборников, для которых сделал ряд переводов, и вел переговоры об эстонском сборнике. Переводы Брюсова также появились в «Еврейской антологии» под редакцией Ходасевича и видного сиониста Льва Яффе{22}, но, несмотря на уговоры Горького, он отказался сотрудничать с Русским обществом для изучения жизни евреев, деятельность которого вызывала неприятие многих литераторов{23}.

Горький дорожил сотрудничеством Брюсова — именитого литератора, хотя и из противоположного политического лагеря. 3 октября 1916 года Тихонов писал Валерию Яковлевичу: «До сих пор от более близких отношений с Вами […] нас удерживала — чтобы быть вполне откровенным — Ваша близость к „Русской мысли“ — журналу, с которым мы находимся в коренном принципиальном несогласии, — конечно это обстоятельство остается, по-видимому, в силе и по сие время, — но тем не менее год совместной с Вами работы дал мне смелость думать, что и у „Летописи“ найдется с Вами также немало общего, особенно в области литературы и критики, и что союз наш в этой области был бы возможен и плодотворен»{24}.

В начале 1917 года Горький послал к Брюсову своего помощника по издательским делам Зиновия Гржебина для переговоров о выпуске собрания сочинений в десяти томах. В мае договор был подписан, и Валерий Яковлевич взялся за подготовку рукописей, не упустив случая заново выправить тексты. Тогда же он согласился принять на себя редактирование собрания сочинений Верхарна в восьми томах. Не прошло и года, как издательство «Парус» из-за финансовых и типографских трудностей свернуло работы, а принадлежавшие ему авторские права выкупил Гржебин. Пользуясь бедственным положением писателей, он скупал их рукописи за стремительно обесценивавшиеся бумажные деньги, не издавал сам и не давал издавать в других местах. Летом 1919 года Гиппиус назвала его «прирожденным паразитом и мародером интеллигентской среды», пояснив: «У него есть как бы свое (полулегальное, под крылом Горького) издательство. Он скупает всех писателей с именами, — скупает „впрок“, — ведь теперь нельзя издавать. На случай переворота — вся русская литература в его руках, по договорам, на многие лета, — и как выгодно приобретенная! Буквально, буквально за несколько кусков хлеба»{25}. Брюсова это не коснулось — обязательств перед Гржебиным у него не было. Несколько лет тот уверял, что выпустит собрание сочинений Валерия Яковлевича, но сотрудничество ограничилось изданием сборника «Миг» в 1922 году.

3

Общение с Горьким принесло неожиданные плоды. Весной 1915 года к Алексею Максимовичу обратились представители созданного в начале войны Московского армянского комитета («Парус» готовил «Сборник армянской литературы») с просьбой указать подходящего редактора для большой антологии армянской поэзии, перевод и издание которой они были готовы финансировать. Горький назвал Бунина и Брюсова, особо рекомендовав второго. 26 июня Карен (Герасим) Микаэлян, Александр Цатурян и Погос (Павел) Макинцян обратились к Валерию Яковлевичу. Искренне удивленный, тот ответил отказом, сославшись на полное незнание предмета — и, в глубине души, не понимая, зачем это ему нужно. Гости настаивали, и он согласился просмотреть приготовленные материалы (переводы на русский и французский языки, подстрочники, книги по истории и литературе Армении), попросив не торопить его с