что они уже несколько лет влюблены друг в друга. Любой дурак, кроме него.

Или он все прекрасно видел. Просто не хотел, чтобы Джейс был счастлив.

Чем больше времени Джейс проводил с Дилан, тем меньше времени оставалось Лиаму с Джейсом. Его нянькой.

– П-п-предал! – закричал Лиам, вскочив. – И Т-т-томми… Он… Все в-в-видели. Я н-н-не п-п-переживу этого. В ш-ш-школе с-с-станет еще х-х-хуже, да?

– Возможно.

Слезы покатились по его щекам.

– Х-х-хоть бы л-л-люди п-п-перестали н-н-надо м-м-мной с-с-смеяться.

– Тогда перестань давать им повод.

Ответ был так прост. Придурок просто отказывался быть, как все. Ему словно нравилось отличаться от остальных.

– Ч-ч-что это з-з-значит?

Я не испытывал желания встречаться с Джейсом, который обязательно войдет сюда и наорет на меня за то, что я довел Лиама до слез, потому отмахнулся.

– Ничего. – Я подошел к двери. – Я собираюсь спать. Вали отсюда.

Лиам покачал головой, сильнее заворачиваясь в одеяло.

– Они п-п-продолжат с-с-смеяться надо м-м-мной. М-м-моя ж-ж-жизнь р-р-разрушена.

У меня не было на это настроения. Насколько я мог судить, он сам вырыл себе могилу.

– Вали. Отсюда.

– Я ч-ч-чувствую себя п-п-плохо, К-к-колтон. – Зажмурив глаза, он снова и снова стучал себя по голове. – Ч-ч-что-то не т-т-так. – Наружу вырвалось сдавленное рыдание. – С-с-слишком б-б-больно.

То, как сильно он мучился, не должно было приносить мне столько удовольствия… Однако приносило.

Я снова указал на дверь.

– Мне все равно.

– Я с-с-скучаю по маме, – всхлипнул Лиам. – Она е-е-единственная, к-к-кто к-к-когда-либо меня л-л-любил. Она г-г-говорила мне, ч-ч-что я особенный.

Могу поспорить, что это так.

Гнев зародился у меня под кожей, и я схватил его за руку.

– Тогда, может, тебе стоит к ней присоединиться?

– Ч-ч-что?

– Убирайся из моей комнаты! – заорал я, чувствуя, как разочарование растет. – Я хочу лечь спать.

Лиам расставил ноги, отказываясь сдвинуться с места.

– Н-н-нет.

Он не оставил мне выбора. Крепче сжав его руку, я потащил его к двери. Лиам продолжил сопротивляться, но я был сильнее, поэтому победил.

– П-п-почему ты не р-р-разрешаешь мне остаться? П-п-почему ты т-т-так с-с-сильно м-м-меня н-н-ненавидишь?

Потому что все сравнивают меня с ним.

Потому что меня не существует, когда он рядом.

Потому что я устал постоянно находиться в его тени.

Потому что он чувствительный, слабый, ранимый и фальшивый.

Потому что ему можно иметь недостатки.

Потому что он является всем, чем не являюсь я.

– Потому что ты – это ты.

А я – это я.

Он нахмурился.

– Ч-ч-что ж, м-м-может б-б-быть, я т-т-тоже т-т-тебя н-н-ненавижу.

Я заглянул ему прямо в глаза.

– Хорошо.

Это было единственное, в чем мы когда-либо соглашались.

Я повернул дверную ручку.

– Уходи.

Лиам шмыгнул носом, вытирая лицо одеялом, словно ребенок, которым он и являлся.

– Пожалуйста, Колтон. Я н-н-не хочу б-б-быть один.

Он попытался закрыть дверь, но я не позволил ему.

– А я не хочу, чтобы у меня был раздражающий брат-близнец, который отказывается уходить из моей комнаты, но что ж… Жизнь несправедлива. – Я приблизился к его лицу. – А теперь убирайся, пока я тебя не ударил.

– Колтон.

Я указал на коридор.

– Вон. Я устал смотреть на твое глупое лицо.

Опустив голову, он таки вышел из моей спальни. Я так резко захлопнул за ним дверь, что в нее попало одеяло.

– Мое одеяло.

Если я открою ее, мне придется увидеть его снова. К черту.

– Ну ладно.

Лиам захрипел и попытался вытащить одеяло, а затем я услышал, как рвется ткань.

И он, наконец-то, ушел.

* * *

Боль.

Острая, стреляющая боль, от которой вся моя грудная клетка словно провалилась внутрь.

Я вскочил в постели. Лиам. Посмотрел на часы на тумбочке. Сейчас было только начало четвертого утра.

Лиам, наверное, спал.

Еще одна вспышка боли пронзила мое сердце, словно иголка подушечку для булавок. Больно. Настолько больно, что у меня не было другого выхода, кроме как закричать.

– Лиам.

Придурку лучше не делать того, что он не должен делать. Я не в настроении для очередной диеты или пронзающего уши тромбона.

Нужно сходить проверить его. Убедиться, что он не поранился, делая черт знает, что.

Приподняв одеяло, я свесил ноги с кровати.

Но тут… боль стихла.

С ним все в порядке.

Зевнув, я снова улегся в постель и заснул.

* * *

– Что ты хочешь съесть, Коул? – проворчал Джейс, продолжая делать блины.

Только это были не просто блины. Это был любимый завтрак Лиама.

– Мое любимое блюдо на завтрак.

Я знал, что нарываюсь, но мне было все равно. Почему Лиам снова получил особенное отношение после того, как разгромил комнату Джейса?

– Ладно, – сказал Джейс, и по нему было видно, что он на взводе. – Поскольку это больше не омлет, какая твоя новая любимая еда?

Самодовольно улыбаясь, я отодвинул миску с хлопьями.

– Фриттата и крем-брюле.

Я не был уверен, что такое фриттата, но однажды я слышал, как отец просил свою секретаршу принести ему ее. Звучало пафосно и сложно для приготовления. Идеально.

Джейс возвел глаза к потолку.

– Ты никогда в жизни не пробовал фриттату. Кроме того, крем-брюле – это не блюдо на завтрак, это десерт. И чтобы совсем все прояснить, я не гребаный шеф-повар, так что ты либо ешь дерьмо, которое я приготовил, либо нет.

– Почему все по-прежнему кричат? – захныкала Бьянка, плюхаясь на стул рядом со мной.

– Потому что Джейс любит Лиама больше, чем меня.

Я был не из тех, кто ходит вокруг да около.

– Это не…