потому что все, в частности твой отец, который был взрослым, испугались болезни Лиама и предпочли ее проигнорировать.

Я не думала, что мистер Ковингтон плохой человек. Я всем сердцем сочувствовала ему из-за всего, что он пережил. Я не могла представить себе боль от потери жены и сына, особенно, когда это все случилось через такой короткий промежуток времени.

Однако остальные его дети не просили приводить их в этот мир, и они, черт возьми, абсолютно точно были живы.

Он был нужен им как родитель, и он их подвел.

На лице Коула проступило разочарование.

– Ты не понимаешь, Сойер.

– И ты тоже. Самое разрушительное в самоубийстве то, что после него у живых остается слишком много вопросов и ноль ответов. Но то, что ты не знаешь этих ответов, не значит, что это была твоя вина. Существует так много маленьких, крошечных вещей, которые заставляют нас принимать решения…

У него вырвался сдавленный звук, и он снова упал на землю.

– Прекрати. Хватит придумывать оправдания. Перестань смотреть на меня сквозь свои дурацкие розовые очки, когда я показываю тебе себя настоящего.

Коул хотел, чтобы я начала винить его в этом и бросила. Он думал, это то, чего он заслуживал… Однако это было не так.

Я опустилась на колени рядом с ним.

– Прекрати смотреть на самоубийство Лиама одним глазом.

Коул фыркнул.

– Господи. Ты вообще себя слышишь? Я издевался над ним. Я причинил ему боль. Каждый чертов день я причинял ему боль. Я никогда… – Его голос сорвался. – Я никогда…

Он не мог этого произнести.

Я обняла его.

– Ты никогда не заб…

– Я никогда не любил его, – выплюнул он, пока его голос не превратился в сломленный шепот. – И теперь у меня больше не будет шанса это сделать. – Коул впился руками в мою кофту, дрожа в моих объятиях. – Он забрал это у меня. Этот эгоистичный, трусливый ублюдок.

Я крепче прижала его к себе. Настолько крепко, что смогла почувствовать печаль, курсировавшую по его телу.

– Это так ужасно, Колтон. Слишком ужасно. Но это все еще не твоя вина.

Коул никогда не сможет двигаться дальше, если не поймет этого. Я понимала, почему он хотел винить себя. Уверена, кто-то бы с ним даже согласился. Но здесь не существовало черного и белого. В таких вещах все всегда сложнее.

– У меня не было шанса это исправить, – бормотал он мне в шею. – Он не дал мне шанса все исправить.

И это, возможно, была самая грустная часть смерти Лиама. Лиам и Коул могли бы наладить отношения, но никто этого никогда уже не узнает.

Его боль была настолько материальна, что стала почти осязаемой.

– Я просто ужасный, конченный человек, Сойер. Ужа…

– Если бы ты был ужасным человеком, ты бы не помог Оливеру.

Выражение его лица омрачилось.

– Я…

Нет. Я не позволю ему обесценить это. Я буду бросать в него своими словами снова и снова, пока какие-то из них не начнут доходить до него.

– Если бы ты был плохим человеком, ты бы не отдал Кортленду свою машину.

Коул раздраженно зарычал.

– Я никогда не должен был согла…

– Если бы ты был плохим человеком, ты бы не включил в тот день пожарную сигнализацию.

Он замер.

– Ты знала об этом?

Конечно, знала. Я помнила каждую убийственную секунду того случая. Все стояли в кругу, мыча на меня, новенькую толстуху в школе, пока я стояла там в одном полотенце. Все, кроме Коула, который скрылся из виду, вышел из этой толпы. И вскоре после этого… завопила пожарная сигнализация.

Все побежали к выходу, но я понеслась обратно в раздевалку. Мне было все равно, горело ли здание, сгорю ли я заживо. Я хотела умереть в тот день. Однако, войдя, увидела на лавке блейзер.

Внутри, на бирке, красовались инициалы КК.

И тогда я точно знала, кто включил сигнализацию. Тот же человек, что дал мне свой блейзер, чтобы мне было чем прикрыться, пока мама не приедет в школу с новой одеждой.

Немного отстранившись, я посмотрела на него.

– Это был худший день в моей жизни, но ты помог мне. Ты не обязан был. Ты мог бы просто присоединиться к остальным и смеяться надо мной, но ты этого не сделал.

Вот так я узнала, что он особенный. Что он – больше, чем пустая черная дыра внутри. Колтон Ковингтон – потрясающий парень, талантливый футболист с золотой рукой.

Однако в тот день я отдала ему кусочек своего сердца по другой причине – он показал мне свой.

Иногда, когда ты меньше всего этого ожидаешь, две прекрасные сломанные души, в конце концов, находят друг друга. Даже если мир говорит, будто они не должны быть вместе, ведь они слишком разные.

– Ужасные люди не делают для других ничего подобного, – сказала я ему.

Он отвел взгляд.

– Это все равно не отменяет того, что я сделал с Лиамом. Не отменяет того факта, что я издевался над ним, что я отвернулся от него, когда он нуждался во мне.

– Ты прав, это никак не меняет того, что ты сделал в прошлом. – Я поцеловала его в лоб, в щеки. – Но это значит, что ты изменился… Ты вырос. Мы все совершаем ошибки. Некоторые из них настолько ужасны, что от них сводит животы, разбиваются сердца и разрушаются жизни. Но люди могут меняться и меняются. Ты больше не тот тринадцатилетний мальчик. Смерть Лиама была трагедией, однако она принесла и нечто хорошее, потому что изменила тебя в лучшую сторону.

Я провела пальцами по его челюсти.

– И даже если Лиам умер той ночью, обвиняя тебя, тот факт, что ты хотел бы все изменить, что ты сожалеешь о грубости по отношению к нему, важен. Тот факт, что ты сожалеешь, что не послушал его, сожалеешь, что не любил его, когда он был здесь… значит, что у тебя есть