Сэр Растор и Арчибальд с его отборной дружиной остались со мной, выеду завтра утром, надо дождаться конца вычислений отца Богидерия, что хмурится и озабоченно качает головой, снова хочет вернуться к рудникам и перемерить примерное расположение руды снова.

Я сам, как и прочие наши рыцари, ревниво посматривал, как леди Сильвиния вступает во владение замком. И хотя воинская сила на нашей стороне, но, как и во времена Макса, считаемся только гостями. Она вправе здесь все хоть сейчас снести под корень, но, правда, практически ничего не изменила, даже слуг не уволила, хотя сразу же поставила своих людей на воротах и на сторожевых башнях.

Правда, там наши лучше вооружены и вообще покрепче лесного воинства, так что замок в ее руках только формально.

Я еще раз съездил к руднику, отец Богидерий выдает информацию по капле, пока что сообщил, сколько потребуется землекопов и людей с корзинами, чтобы убрать толстый пласт земли. К вечеру сможет сказать, сколько добудем руды в первый месяц, сколько во второй и во что обойдется выплавка железных слитков.

Наступил вечер, а можно бы выехать и на ночь глядя, мне на Зайчике что ночь, что день, но решил не бросать своих рыцарей, велел приготовить для меня комнату под спальню.

Уже снял сапоги, в походах делаю это сам, как дверь тихонько приоткрылась. Я нахмурился, в коридоре оставлены надежные стражи, что за шуточки…

Вошла леди Сильвиния, бледная, лицо испуганное и вместе с тем решительное. Не говоря ни слова, приблизилась на два шага, дернула за веревочку у горла, и платье… нет, это плащ, свалился на пол.

Она осталась голая, кожа от волнения стала пупыристой, как у ощипанного гусенка, на щеках яркий румянец, что быстро охватил все лицо и перетек на шею.

Я сказал хмуро:

– А вот это лишнее.

Она в удивлении вскинула брови:

– Что, мой лорд?

Я буркнул:

– Это хорошо звучит – «мой лорд»! Хотя не уверен, что вы в самом деле признаете мою легитимность, а не просто вежливый оборот речи. Я говорю, что не надо… вот так расплачиваться.

Она стояла передо мной, прекрасная и трепещущая, румянец уже даже не румянец, а нечто багровое, полыхающее, как жерло раскаленной печи.

– Мой лорд, – услышал я тихий шепот. – Больше у меня ничего нет.

Я скривился:

– Да-да, невинность – это так ценно, так ценно… если под невинностью понимать девственность… Даже девственность – неверное слово, мне сейчас предлагается всего лишь произвести дефлорацию, а я за это не только не получу денег или какой-то платы, как должен бы за работу, а мне предоставлено сомнительное удовольствие считать себя безумно счастливым. Еще всю оставшуюся жизнь я должен пребывать в полном восторге, гордиться, задирать нос и лопаться от страстного желания побахвалиться перед собутыльниками и сокувшинниками. Потому, леди, давайте забудем о предложении такой неудачной для обоих сделки. Вы получили от меня эти владения и… останетесь за них должны и обязаны. Никаких расчетов типа: я вам замок, а вы мне – девственность! Отдайте ее тому, кто оценит выше. А я, вот такая грубая скотина, так и не понял, какое сокровище вы мне предлагали.

Жарким огнем горят уже не только щеки, весь верх, включая ключицы, полыхает так, что жар отсвечивает на стены. Она торопливо подхватила плащ, укуталась и даже набросила капюшон на голову. На меня из тени испуганно поблескивали два глаза, как у мыши из норки.

– Ваша светлость…

– Леди Сильвиния, – произнес я церемонно.

Она поспешно вышла, почти выбежала. Я вышел следом и дал часовым нагоняй. Если сказано, что никого ко мне, то никого! Голые бабы тоже входят в «никого».

Вернувшись, рухнул на постель и некоторое время пытался заснуть, но перед глазами стояла она, такая трепетная и готовая на все услуги, что взвыл, поднялся, ну что за жизнь, когда даже такая умница и вообще гений, как я, вынужден отзываться на выплеск гормонов!

Спустившись вниз, ухватил молоденькую служанку, она обмерла от ужаса, но быстро сориентировалась, я, сбросив давление, вернулся наверх и заснул крепким сном.

Утром внизу запрягали коней, переговаривались, я смотрел через окно, как выводят Зайчика и седлают, за спиной распахнулась дверь, я в раздражении оглянулся.

Леди Сильвиния, уже в строгом и очень элегантном платье, сказала торопливо:

– Не ругайте ваших стражей, вы их сами запутали!

Я осведомился хмуро:

– Как это?

– Вы велели никого не пускать, – объяснила она, – но сами же сказали, что я – полная хозяйка замка. Вот я и воспользовалась. Вы уезжаете, сэр Ричард… А я не успела вас поблагодарить. Вы поступили весьма благородно.

Я буркнул:

– Не приписывайте мне то, чего не было.

– А что было?

– Нежелание, – ответил я.

Она спросила тихо:

– Вы настолько… не желали меня?

Я торопливо помотал головой, заговорил быстрее, оправдываясь, пока не подумала чего своего, женского:

– Я говорю о нежелании брать на свои плечи новый груз. И ответственность, которую можно избежать. Я такой вот избегун по натуре.

Она покачала головой, не отводя взгляда от моего лица.

– Не наговаривайте на себя лишнего, – произнесла она тихо. – Вы… благородный человек!

– Я?

– Да, сэр Ричард.

Я спросил раздраженно:

– Вообще-то да, но вам откуда это знать? Благородство испытывается на более высоких ступеньках, чем постель. А вам, леди Сильвиния, никаких поблажек, раз уж я сумел избежать вашей постели. Будете платить налоги на общих основаниях, обустраивать замок, земли, развивать ремесленничество… Если не справитесь – отниму уже по закону. Не для Макса, а вообще. Как у не справившейся с обязанностями. А вы думали, вернете себе замок и сразу начнете балы закатывать? Отец Богидерий оценил запасы железной руды в особо крупные, а это подпадает под статью о стратегических запасах Отечества!

Она вздрогнула:

– Что это?

– Отечество? Или стратегические запасы?.. Руды здесь настолько много, что вы не вправе управлять рудниками плохо. Отец Богидерий пришлет вам подробный план, что и как делать… Придется немедленно расширять добычу и производство, мне потребуется… уже требуется, много железа! И вообще… вы что, нарочито делаете вид, что не замечаете той жертвы, которую принес мой великолепный военачальник, чистейшая душа на свете, Максимилиан фон Брандесгерт? Это же он отказался в вашу пользу от этого замка и земель!.. Вот настоящий рыцарь!

Она жутко покраснела, багровый румянец залил не только щеки, но даже шею.

– Мне очень стыдно, – прошептала она. – Мне, наверное, тоже надо было отказаться в его пользу, но я так долго шла к захвату этого замка, так долго мечтала, видела во сне и в грезах, что именно я восстановлю попранную справедливость, верну замок и земли истинным владельцам… я просто даже не подумала, что этот Максимилиан… какое прекрасное имя… так бесподобно благороден и великодушен… о нем будут слагать песни, а я… я своим поступком запятнана…