Кардинал прервал сурово:

– Вы сказали достаточно, отец Дитрих!

От его холодного, как айсберг, голоса меня осыпало морозом. Отец Дитрих послушно замолчал, и я видел по его лицу, что ничего больше не добавит.

– Возможно ли, – проговорил я осевшим голосом, – его слова о раскаявшейся блуднице… более чем выстраданы?

Отец Дитрих молчал, а кардинал проговорил сухо и глядя поверх моей головы:

– Это вы сказали, не я.

Я пробормотал:

– Спасибо, ваше высокопреосвященство. Вы поддержали меня больше, чем думаете.

Отец Раймон посмотрел на Габриэля, тот кивнул, оба перевели взгляды на кардинала. Что в них было, во взглядах, я прочесть не мог, но кардинал вздохнул, повернулся ко мне.

В его глазах я видел сомнение, в самом ли деле такой здоровяк все понял, слишком юн и слишком крепок телом, жестом велел мне приблизиться.

Я поднялся, оставив отца Дитриха, и, перейдя пространство комнаты, подошел к кардиналу. Вместо того чтобы сунуть мне руку для поцелуя, он указал на сиденье рядом.

– Сын мой, – проговорил он шепотом, когда я послушно сел. – О том, где был Христос и… как и что делал, нельзя говорить простому народу. И вообще лучше никому… Наверное, для доступности лучше на примере… Вот Александр Великий под бдительным наставничеством Аристотеля изучал науки, знал семь языков, занимался переустройством своей Македонии, Греции, а затем и всего известного в то время мира. Он распространил высокую эллинскую культуру, просвещение, благородные нравы, справедливые законы, основанные на нравственных принципах. Но также известно, что напивался с друзьями на пирах, а также был охоч до гетер…

Я кивнул и спросил тоже шепотом.

– Позвольте?

Он сказал настороженно:

– Да-да, как вы поняли.

– Простой человек, – ответил я, как можно больше приглушая голос, – узнав все это про Александра, скажет довольно: он пил и по бабам – значит, и мне можно, га-га!.. И больше ничего не усвоит.

Глаза кардинала были полны вселенской грусти.

– Все верно, сын мой. Человек везде ищет грязь, чтобы самому не мыться. Потому ее приходится скрывать. Это ложь… но святая ложь. Во спасение. Не наше, их спасаем.

Отец Раймон завозился на месте, и хотя не слышал нашего разговора, но сказал жалобно и точно в тему:

– Люди считают, что учить нужно только детей. Но мы-то знаем, что и взрослых нужно учить, наставлять, советовать и подсказывать им, как жить верно и честно! Чем и занимается Церковь, хотя это никому и не нравится.

Я смолчал, кардинал даже при своем помощнике не желает упоминать о скрытой от мира жизни Христа до его появления с проповедями. Это о Павле можно, что раньше был истребителем христиан, но сам Христос в глазах верующих, и даже высшего духовенства, должен быть абсолютно чистым и незапятнанным. Во избежание.

– Ваше преосвященство, – сказал я почтительно, – я не любил в детстве мыть уши и шею. Взрослые тоже многое не хотят делать из того, что надо. Так что… я понимаю.

Из коридора все громче доносился лязг, грохот, тяжелое топанье. Кардинал поморщился, отец Габриэль с вопросом в глазах вскочил, быстрый и суетливый.

– Позвольте, ваше высокопреосвященство?

Тот кивнул.

– Да-да, можете.

Прелат распахнул дверь, по ту сторону блещут доспехи моих военачальников. Кардинал сказал громко:

– Можете зайти, дорогие лорды.

Ришар вдвинулся первым, лицо злое и напряженное, с Церковью никогда не ссорился, но сейчас готов, остальные мои полководцы смотрят почти с ненавистью.

Кардинал сказал неожиданно властно:

– Сядьте вон там. И слушайте молча. Итак, отец Дитрих! Его высокопреосвященство папа Бенедикт ХХI высоко ценит вашу деятельность и назначает вас его нунцием по всем землям с этой стороны Великого Хребта.

Отец Дитрих, мне показалось, весьма ошарашен новостью, но после минуты молчания сказал то, что и следовало:

– Растроган, что мои скромные труды оценили так высоко. Спасибо, постараюсь и дальше не щадить сил во славу Церкви.

Кардинал повернулся ко мне:

– Сэр Ричард, верный сын Церкви! По поручению папы сообщаем о даровании титула Фидей Дэфэнсер, что значит – Защитник Веры.

Отец Габриэль поклонился.

– Главное, сэр Ричард, – сказал он, – с этим титулом вам открыт доступ в монастырь Истины.

Я пробормотал, еще не придя в себя:

– Там ее нашли?

– Там ближе к ней, чем бы то ни было.

– Тогда туда рано, – сказал я. – Вот найдут…

Губы кардинала чуть дрогнули в невеселой усмешке.

– Можешь и не дождаться, сын мой. Но побывать я бы советовал. Здесь ты силен… но в другом месте, о котором мечтаешь, будешь ягненком среди львов. Магия не действует на твое сознание, но по бренной плоти бьет весьма, весьма… И потому поездка к Монахам Истины не помешает…

Дверь распахнулась, вбежал молодой воин, прокричал задыхающимся голосом:

– Сэр Ричард! Гонец от Его Величества короля Кейдана. Сэр Эйц сказал, такое вам нужно услышать немедленно…

Рыцари перестали взволнованно жужжать, взгляды обратились в мою сторону.

Я кивнул:

– Хорошо.

Вошел богато одетый вельможа, двойная золотая цепь на груди, множество брошек с огромными бриллиантами, изумрудами и топазами.

Не глядя ни на кого, он вскинул голову и провозгласил громко:

– Его Величество король Орифламме Кейдан милостиво жалует сэру Ричарду титул рауграфа с пожалованием земли дьявола и предписанием обустроить ее!

Лицо графа Ришара быстро и страшно побелело. Сэр Растер скрипнул зубами, его рука дернулась к рукояти меча.