Аллан с трудом распрямился:

– Ты права. Мы же два дня ничего не ели.

– Аллан, разве ты тоже не ел?

– Нет. Или скажем так: ничего не мог проглотить надолго. Ты голодна?

– Просто умираю от голода.

– Как насчет обеда в бифштексной у Кина?

– Чудесно. Ой, Аллан, мы ведь и вправду вернулись! – У нее в глазах опять блеснули слезы.

С Симмонсами они встретились снова, когда, перелетев через долину Гудзона в вагончике скоростной дороги, вышли на Большом центральном вокзале. Пока они ожидали багаж, Джо увидела достопочтенного пастора, который грузно выбирался из соседнего вагончика. На руках он держал Глорию. Жена шла следом. Симмонс осторожно опустил девочку на перрон. Глория с минуту постояла на дрожащих толстеньких ножках, потом шлепнулась наземь. Так она и лежала, тоненько всхлипывая. Какой-то космонавт – судя по форме, пилот – остановился и с жалостью посмотрел на ребенка.

– На Луне родилась? – спросил он.

– Да, конечно, сэр. – Несмотря на все неприятности, Симмонс был чрезвычайно обходителен.

– Возьмите ее на руки. Ей снова придется учиться ходить.

Космонавт печально покачал головой и ушел. Симмонс постоял с озабоченным видом, потом, не обращая внимания на грязь, сел на пол возле ребенка.

Джо была слишком слаба, чтобы попытаться помочь Симмонсам. Она огляделась, ища Аллана, но тот был занят: прибыл рюкзак, который поставили прямо к его ногам. Аллан попробовал поднять его и почувствовал себя глупо. Казалось, кто-то пригвоздил рюкзак к полу. А ведь Аллан прекрасно знал, что там нет ничего, кроме цветных и черно-белых микрофильмов, нескольких сувениров, туалетных принадлежностей и других мелочей – всего фунтов пятьдесят. Не мог этот рюкзак быть таким тяжелым, просто не мог. И все же это было так. Аллан забыл, что такое пятьдесят фунтов на Земле.

– Носильщика, мистер? – обратился к Аллану щуплый седой старичок и подхватил рюкзак, словно перышко.

Аллан крикнул:

– Пошли, Джо! – и двинулся за старичком, чувствуя себя весьма неловко.

Носильщик замедлил шаг, приноравливаясь к тяжелой поступи Аллана:

– Вы что, с Луны?

– Да.

– Есть где остановиться?

– Нет.

– Ладно, придется вам помочь. Один мой приятель работает портье в «Коммодоре»…

Носильщик довел их до полотна самодвижущейся дороги в Конкорс, а затем до гостиницы. Они были слишком измотаны, чтобы идти куда-нибудь обедать, и Аллан заказал обед в номер. Джо уснула прямо в горячей ванне, и ее удалось извлечь оттуда с большим трудом: никак не хотела расстаться с приятным ощущением потери веса в воде. Аллан еле-еле убедил жену, что мягкий поролоновый матрац обладает почти такими же достоинствами. Спать они легли рано.

Около четырех утра Джо пробудилась от тревожного сна.

– Аллан, Аллан!

– Мм? Что случилось? – Он протянул руку к выключателю.

– Да ничего особенного. Просто мне приснилось, что я опять в ракете, двигатели работают… Аллан, отчего здесь так душно? У меня ужасно болит голова.

– А? Не должно быть душно, у нас ведь номер с кондиционером. – Аллан пошмыгал носом. – Что-то и у меня голова побаливает, – признался он.

– Ну так открой окно.

Он сполз с кровати. Едва лишь холодный наружный воздух проник в комнату, Аллан задрожал и быстро юркнул под одеяло. Он еще не успел заснуть, размышляя, можно ли вообще спать под городской шум, врывавшийся в открытое окно, как жена снова позвала его:

– Аллан!

– Ну? Что еще?

– Дорогой, мне холодно. Можно, я переберусь к тебе?

– Конечно.

* * *

В окно струился теплый и мягкий свет. Когда солнечный зайчик коснулся век Аллана, он открыл глаза. Жена тоже проснулась. Она вздохнула и прижалась к нему:

– Ой, милый, погляди-ка! Голубое небо – мы дома! Я и забыла, какое оно чудесное.

– А ведь здорово вернуться! Как ты себя чувствуешь?

– Гораздо лучше. А ты?

– Великолепно. – Он откинул одеяло.

Она взвизгнула и натянула одеяло на себя.

– Больше так не делай!

– А?

– Пусть мальчик встанет и закроет окно, а его девочка еще понежится в постельке.

– Ладно.

Аллан двигался куда легче, чем накануне, но лежать в кровати все-таки было приятнее. Он повернулся к телефону и попросил:

– Отдел обслуживания.

– Что вам угодно заказать? – приятным контральто ответил телефон.

– Апельсиновый сок и кофе на двоих, яичницу из шести яиц – не слишком прожаренную, тосты из хлеба грубого помола. И пришлите «Таймс» и «Сатердей ивнинг пост».

– Через десять минут будет исполнено.

– Спасибо.

Подающее устройство загудело, когда он еще брился. Аллан взял поднос и подал Джо завтрак в постель. Поев, он отложил газету и сказал:

– Оторви-ка на минуту нос от своего журнала.

– С удовольствием. Он чертовски большой и тяжелый, чтобы держать его в руках.

– А ты бы выписала облегченное издание из Луна-Сити. И обойдется-то всего в восемь-девять раз дороже…

– Не дури. Ну, что ты задумал?

– Как насчет того, чтобы выбраться из нашего затхлого гнездышка и отправиться покупать одежду?

– О-о-ох… Нет, не пойду я на улицу одетая по лунной моде!

– Боишься, что станут глазеть? Ты что, стала на старости лет пуританкой?

– Нет, я просто не желаю выходить на улицу всего-навсего в куске нейлона и паре сандалий. Для начала мне нужна теплая одежда. – И она еще уютнее завернулась в одеяло.

– Настоящая женщина-первопроходец! Собираешься вызвать портного в номер?

– Мы не можем себе этого позволить. Слушай, ты же все равно собрался идти. Купи мне там любую тряпку, лишь бы теплая была.

Макрей заупрямился:

– Пробовал я уже для тебя покупать…

– Ну пожалуйста, в последний раз… Зайди к Сэку и купи синее джерси для улицы, десятый размер. И пару чулок.

– Ну… хорошо.

– Вот и молодец. А я тут бездельничать не буду: вон какой длиннющий список людей, с которыми я должна встретиться, посидеть в кафе.

Сначала Аллан отправился купить одежду для себя. Привычные ковбойка и шорты грели не лучше соломенной шляпы в зимнюю вьюгу. Хотя в действительности было совсем не холодно. Солнце дарило приятное тепло, но человеку, привыкшему к постоянной температуре не ниже семидесяти по Фаренгейту, погода казалась холодной. Аллан всячески старался либо подольше оставаться в метро, либо идти по той стороне Пятой авеню, которая была защищена крышей.