поняла, что взрослые, особенно взрослые дядьки, не ждут слишком-то многого от моих водительских способностей, хотя я сразу же вышла вперед, когда на утренней встрече нас спросили, у кого есть права. Никто не рассчитывает, что восемнадцатилетняя ученица гимназии сможет хорошо управляться с автомобилем на охваченных пожаром территориях; когда в первый раз я с трудом завела мотор, а потом въехала в дерево, все только поулыбались. «Я в основном на автомате ездила», – сказала я, не знаю точно, что значит это «на автомате», но все так обычно говорят, когда хотят оправдать свое плохое вождение. «И конечно, на папиной новой машине, с камерой заднего вида, парктроником и всем прочим, да?» – дружелюбно добавил косичкобородый, а я кивнула чуть не плача. Они объяснили мне, как работает сцепление, научили переключать скорости, и я смогла сесть за руль и повести машину. Во всяком случае, вперед.

Но мне все-таки удается сдать задом на грунтовой площадке перед садиком в Скольму, низенькое белое деревянное здание стоит в том месте, где некогда была опушка леса. Мы с Эмилем выбираемся из машины, держа в руках по икеевскому пакету, Аякс выскакивает со своего места на заднем сиденье и беспокойно поводит носом. Площадка при садике вся уничтожена, на земле валяются серые скукоженные комки, как я понимаю, все, что осталось от пластмассовых игрушек, обгорелые остовы лесенок и выгоревшие качели устремлены в небо, пустые, черные от сажи цепи звенят на ветру, зато сам дом уцелел, если не обращать внимания на закопченный фасад и лопнувшие от жара стекла. На двери налеплена пластиковая лента, запрещающая вход, Эмиль зачем-то снимает ее, прежде чем достает пожарный топорик и принимается целеустремленно рубить дверную раму одной левой. Из-за того, что он работает одной рукой, дело движется медленно, но десять минут спустя в образовавшуюся щель уже можно вклинить конец лома, левым плечом он давит на торчащую ручку до тех пор, пока не раздается треск и замок не отделяется полностью от дверного косяка. Иногда к замкам бывает подключена сигнализация, но в этих краях электричества не было уже так давно, что аккумуляторы, которые запускаются при сбое питания, успели полностью разрядиться; мы попадаем в темный холл, где на крючках с именными табличками висит детская одежка. Аякс радостно бежит перед нами, здесь ему не страшно, несмотря на грязь и темень, запах маленьких детей, наверное, сочетается для него с запахом тепла и безопасности, еды и семьи.

У нас с собой фонарики, но света, который пробивается сквозь разбитые окна, вполне достаточно. На полочках у некоторых детей заботливые родители оставили маленькие бутылочки или тюбики с маслом или спреем от загара. Эмиль, не говоря ни слова, сгребает их все в свой пакет. Я иду в пеленальную и наполняю пакет подгузниками, непромокаемыми пеленками и влажными салфетками, кладу туда же несколько больших бутылок с дозатором, в них детский крем. И еще нахожу открытую упаковку одноразовых перчаток.

– Отсюда нам что надо? – спрашивает Эмиль вполголоса, я иду на звук через игровую, где пол и все полки покрыты тонким слоем пепла, и попадаю в кухню с маленькими стульчиками, поставленными в перевернутом виде на низенькие круглые столики. Эмиль открыл кухонный шкаф, я указываю на упаковки с овсянкой, детскими смесями, растворимой кашей и на несколько банок объемом поменьше со всякой безлактозной едой для детей, у которых аллергия на коровье молоко. Напоследок мы прихватываем аптечку и санитайзеры, а уже на выходе Эмиль берет из маленького буфета несколько пачек кофе и печенья.

Аякс получает печенюшку и запрыгивает обратно на заднее сиденье, и мы едем дальше, к следующему пункту, указанному на карте. Эмиль тихо мычит старые рок-хиты и иногда незаметно, как ему кажется, для меня ковыряет в носу здоровой рукой. Он вырос в лесу в этих краях, рассказывал что-то о летнем домике, который у его дяди был где-то немного севернее, у одного из озер, он там часто гостил с приятелями, они выпивали, сидели в сауне или у костра, играли на гитаре, он все думает, сохранился домик или пропал, как все остальное тут, и пытается уговорить меня сделать крюк в те края, но там все перекрыто, да и в любом случае у нас есть дела поважнее, чем шастать по всяким ностальгическим уголкам в глуши.

Если бы не рука, он бы сам вел, повторяет он уже в третий раз с начала поездки. Я поняла, что он не горит желанием объяснять, как именно повредил руку, судя по всему, у него перелом, он часто морщится от боли и старается все поднимать и носить только левой. «Это случилось, когда Вильмер сильно плакал, – смущенно отвечает он, когда я все-таки задаю вопрос. – Мы отыскали одну женщину, которая могла дать ему грудь, чтобы он хоть чуточку поел. Но потом появился ее парень и вышла небольшая…» – он качает головой. Люди как животные.

Эмиль – заведующий начальной школой, в прошлом директор школы. Вот такая расстановка, это важно, как сказал косичкобородый, будете это говорить, если кто спросит. Вдвоем с практиканткой из детского сада Эмиль поехал собирать («скажите лучше реквизировать») оборудование и провиант, имеющиеся в части муниципальных детских дошкольных учреждений, дабы задействовать их в группах по уходу за детьми, которые были организованы ad hoc[139] в сборном пункте в Реттвике. («Не говорите “лагерь”, – подчеркнул косичкобородый, – слово “лагерь” вызывает негативные ассоциации, у нас в Швеции такого нет».) Важно, чтобы двери взламывал именно он, тогда в будущем, если что, мы защищены с юридической точки зрения («а не то кто-нибудь решит, что мы тут мародерством занимаемся»).

Сегодня наш первый день на дорогах. Вчера и позавчера мы занимались тем, что организовывали уход за детьми в самом кемпинге вместе с супружеской парой учителей-пенсионеров (преподавателей по испанскому и по труду), которых эвакуировали из их летнего домика, нам помогают несколько руководителей детских досуговых кружков, которые оказались в отпуске в горах, унылая девица, которая работала массовиком-затейником на курорте на Родосе прошлым летом, и все это под управлением задерганного детского психолога, которого Управление по чрезвычайным ситуациям и гражданской обороне прислало из Фалуна и которому необходимо прерывать встречи, чтобы выйти на улицу и заглушить тревогу сигаретой. Конечно, есть и обычный детсадовский персонал: многие воспитатели сели в автобусы со своими группами, когда ветер неожиданно развернулся и погнал пожар окружать Муру, но многие из них пострадали от удушья или не могут оправиться от шока, к тому же они все думают прежде всего о том, чтобы позаботиться о собственной стайке. То же самое