В кабинет ворвался доктор Хендрикс – старый добрый Донки-Конг: рубашка не заправлена, ширинка наполовину расстегнута, под глазами мешки.

– Что творится? Что за…

И тут, в довершение безумия, затренькал боксфон. Стэкхаус поднял руку, прося Хендрикса помолчать. Боксфон продолжал настойчиво звонить.

– Энди. Они идут по туннелю, и у них ключ-карта. Их надо остановить. Есть мысли?

Он ждал паники и уж точно не ждал дельного ответа, однако Феллоуз его удивил:

– Наверное, можно вырубить замки.

– Что?

– Дезактивировать карты нельзя, но можно блокировать замки. Входные коды генерируются компьютером, поэтому…

– Вы хотите сказать, что можете их там запереть?

– Ну да.

– Так давайте! Прямо сейчас!

– Что там? – спросил Хендрикс. – Господи, я только собрался уйти, а тут сирена…

– Заткнитесь, – рявкнул Стэкхаус. – Но не уходите. Вы мне еще понадобитесь.

Боксфон по-прежнему тренькал. Продолжая смотреть на идущих по туннелю придурков, Стэкхаус принял звонок. Теперь он держал по телефону у каждого уха, как персонаж в старой кинокомедии.

– Что? Что?

– Мы здесь, мальчишка тоже здесь, – сказала миссис Сигсби. Связь была отличная, как будто она говорила из соседней комнаты. – Думаю, скоро он будет в наших руках. – Она сделала короткую паузу. – Или на том свете.

– Отлично, Джулия. У нас тут ЧП. Произошел…

– Разбирайтесь. Мне не до разговоров. Позвоню, когда будем уезжать из городка.

Она отключилась. Стэкхаусу было все равно. Он знал: если Феллоуз не сотворит компьютерную магию, Джулии некуда будет возвращаться.

– Энди? Вы еще на проводе?

– Да.

– Получилось?

Стэкхаус с леденящей уверенностью предчувствовал ответ Феллоуза: именно в этот критический момент старая компьютерная система зависла.

– Да. То есть я почти уверен. У меня на экране сообщение: «ОРАНЖЕВЫЕ КЛЮЧИ-КАРТЫ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫ. ВВЕДИТЕ НОВЫЙ КОД АВТОРИЗАЦИИ».

Слова «почти уверен» ничуть не успокоили Стэкхауса. Он подался вперед в кресле, сцепив руки, и вперился в экран компьютера. Хендрикс подошел и стал смотреть ему через плечо.

– Господи, что они делают?

– Идут по нашу душу, если я правильно понимаю, – ответил Стэкхаус. – Сейчас увидим, получится ли у них.

Процессия потенциальных беглецов вышла из поля зрения камеры. Стэкхаус переключил изображение. Мелькнула Коринна, держащая на коленях голову Джейка. Со второго раза удалось попасть на камеру, которая показывала дверь из туннеля на уровень F Ближней половины. Дети как раз до нее дошли.

– Решающий момент. – Стэкхаус так стиснул кулаки, что на ладонях остались отметины.

Диксон приложил оранжевую карту к считывающей панели. Подергал ручку. Ничего не произошло. Тревор Стэкхаус наконец-то расслабился. За спиной Хендрикс с шумом выдохнул, обдав его запахом перегара. Алкоголь был под таким же строгим запретом, как и мобильные телефоны, но Стэкхаус не собирался сейчас на это отвлекаться.

Мухи в банке, подумал он. Вот вы кто теперь, мальчики и девочки. А что до вашего будущего…

Это, к счастью, была не его забота. Что делать с ними после того, как разрешится проблема в Южной Каролине, пусть ломает голову миссис Сигсби.

– За это тебе и платят большие бабки, Джулия. – Он откинулся в кресле и стал смотреть, как дети (теперь возглавляемые Уилхолмом) вернулись к двери, из которой вышли, и попытались открыть ее. Безрезультатно. Уилхолм запрокинул голову. Его рот раскрылся. Стэкхаус пожалел, что камеры не дают звука. Хотелось бы услышать этот вопль отчаяния.

– Мы локализовали проблему, – сказал он Хендриксу.

Тот хмыкнул.

Стэкхаус повернулся к нему:

– Что это значит?

– Возможно, не совсем.

28

Тим положил ладонь Люку на плечо.

– Если тебе лучше, давай вернемся и будем думать. Выпьешь колы и…

– Подождите.

Люк смотрел на парочку, которая, держась за руки, переходила улицу. Мужчина и женщина еще не заметили троих в проулке Сиротки Энни; их взгляды были устремлены на полицейский участок.

– Свернули с магистрали и заблудились, – сказала Венди. – Спорим на что угодно. У нас таких в месяц с полдюжины бывает. Ну, пошли назад?

Люк не обращал на нее внимания. Он по-прежнему чувствовал других детей, и теперь в их мыслях сквозило отчаяние, но они были где-то далеко, словно голоса, долетающие через вентиляцию из другой комнаты. Женщина… платье в цветочек…

Что-то падает и будит меня. Наверное, кубок Северо-западного дискуссионного турнира – он самый тяжелый. Грохот очень громкий. Надо мной кто-то склонился. Я говорю: «Мама», – хотя знаю, что это не мама. Просто я вижу над собой женщину, а «мама» – первое слово, возникшее в моем полусонном мозгу. А она говорит…

– Ага, – произнес Люк. – Как скажешь, детка.

– Отлично! – воскликнула Венди. – Мы только…

– Нет, это она сказала. – Люк указал на женщину.

Парочка как раз добралась до тротуара перед полицейским участком. За руки эти двое уже не держались. Люк в панике повернулся к Тиму:

– Это она меня похитила! Я ее потом видел в Институте! В комнате отдыха! Они здесь! Я вам говорил, они за мной приедут!

Люк развернулся и припустил к двери, которая со стороны проулка не запиралась, чтобы Сиротка Энни могла зайти ночью, если захочет.

– Что… – начала Венди.

Тим ее не слушал. Он бежал за мальчишкой, спрыгнувшим с товарняка, и думал, что, возможно, тот все-таки был прав насчет Норберта Холлистера.

29

– Ну? – Сиротка Энни шептала так яростно, что это трудно было назвать шепотом. – Теперь-то ты мне веришь, мистер Корбетт Дентон?

Барабанщик поначалу не ответил, потому что силился переварить увиденное. Три припаркованных бок о бок машины, за ними кучка мужчин и женщин. Вроде бы девять человек, целая бейсбольная команда, черти ее дери! И да, Энни оказалась права, они были вооружены. Уже наступили сумерки, но летом темнеет поздно, к тому же зажглись уличные фонари. Барабанщик различал кобуры с пистолетами и два длинноствольных орудия, похожих на «хеклер-кох». Серьезные винтовки. Бейсбольная команда собралась у старого кинотеатра, под кирпичной стеной, так что с тротуара их было почти не видно. Очевидно, они чего-то ждали.

– Отрядили лазутчиков! – прошипела Энни. – Видишь, переходят улицу? Хотят узнать, сколько в участке полицейских! Ну что, сходишь за своим чертовым оружием, или мне самой его принести?