«Время — вещь необычайно длинная». Но на наших глазах сменяют друг друга эпохи, и вот уже о 60-х мы поговариваем с иронией, 70-ые романтизируем, а за годы перестройки так много воды разной утекло, что всплывшая в беседе фраза о необходимости перемен вызывает зевоту. «Мы, оглядываясь, видим лишь руины», — ответил другой поэт. Однако не жалостью и не строгостью окрашено творчество Иосифа Пастернака, рестроспектива фильмов которого прошла в Центральном Доме актера. Кажется, что его обращение с героями обыкновенно: известные люди, известные судьбы, полное отсутствие авторского моралите. А между тем документальный экран точно и крепко соединяет героя, время и зрителя, не оставляя последнему возможности соотносить себя и другого. В центре внимания — именно другой, чужой, посторонний, быть может, уже ушедший от нас человек, а шаги его порой громоподобны, а слова его — просты, правдивы и единственны.

В отличие от видеофильма «Воспоминания… Воспоминания», задумывавшегося как серия картинок — фотографий русского быта, прокомментированных пионерскими маршами и песнями в исполнении Руслановой, Лещенко, Утесова и Козина, ленты «Александр Галич. Изгнание» и «Принцип неопределенности» посвящены судьбам русской интеллигенции. Причем для людей науки истинный крах наступил именно в последние годы, когда бедность перекрыла ученым кислород, чего не скажешь о 60-х — популярность, к примеру, физиков была безмерной («Принцип неопределенности»). Так, постановлением XX съезда партии был продолжен великий эксперимент 1917 года, и спустя сорок лет в Сибири приступили к созданию очередного рая — строительству Академгородка. Представляете, агитировали большевики, будет такое место для 25 тысяч советских людей, где каждый взрослый — настоящий ученый, а ребенок мечтает им стать. И люди действительно воодушевились и приехали в Новосибирск: многие рванули за романтикой и карьерой, кто-то бежал от украинского антисемитизма, как ставший уже в Сибири профессором Григорий Явлонский. Мало того, как признают сами физики, они, построив уникальные в мире телескоп и ускоритель, не сделали, по сути, ни одного открытия мирового значения. Сегодня директор института, академик, член-корреспондент вынужден сажать картошку, иначе на зарплату не прожить.

Кстати, единственное публичное выступление Галича состоялось именно в Академгородке в 1968 году. Прозвучавшая тогда песня «На смерть Пастернака», записанная на магнитофонную пленку, стоила ему, как известно, исключения из Союза писателей в 1971 г., против которого проголосовало лишь четверо: Арбузов, Барто, Катаев, Рекемчук, и в 74-м лишения советского гражданства.

Уже много говорилось о том, что Галич родился дважды: он был преуспевающим и хорошо оплачиваемым драматургом (автором девяти пьес и сценариев к фильмам «Верные друзья», «Вас вызывает Таймыр», «Государственный преступник», «На семи ветрах»), а к середине 60-х заявил о себе как талантливый бард с четкой гражданской позицией. В этой картине впервые собран весь материал об Александре Аркадьевиче. На радио «Свобода», где работал Галич, звукорежиссер сохранил последнюю песню «За чужую печаль», записанную за час до смерти и потом не звучавшую. Его короткие передачи тоже писали, но уже в Москве, сквозь глушилки. И обращение сына к матери в радиоэфире в день ее 80-летия «Мама, мне очень трудно…» растрогало, наверное, всех в зале. После просмотра никто не мог говорить… В этом фильме отец Александр Мень напомнил о плате за возможность свое сокровенное. Выразительны кадры, когда Синявский кладет цветы на свежую могилу Даниэля, а фотографию Виктора Некрасова сопровождает песня Галича «Где полегла в 43-м пехота». Какое чудовищное пренебрежение к Человеку знала советская эпоха! Однако режиссер не бросает в адрес властей всех мастей «Они любить умеют только мертвых» и уж нисколько не связывает страстное стремление к свободе одних интеллигентов в 60–70-е и унижения нынешних, во многом вызванные пришедшей свободой. Иосиф Пастернак оставляет незыблемыми понятия чести и призвания, что всегда отличало и отличает русского интеллигента, и что всегда ему слишком дорого стоит.

ГАЗЕТА УТРО РОССIИ

04.05.1995

ПОЛОЖЕНИЕ КУЛЬТУРЫ. ИНТЕРВЬЮ. ЭССЕ

Приглашение к разговору

Много лет в Центральном Доме литераторов имени А. А. Фадеева работает Клуб книголюбов. С его председателем писателем Евгением Осетровым беседует наш корреспондент Наталья Селиванова.

— Евгений Иванович, кто стоял у истоков создания писательского книжного клуба, в чем конкретно заключается его работа?

— Наш клуб существует с 1961 года. В числе его основателей были московские писатели В. Шкловский и В. Лидин. Да были и другие. У нас выступали многие видные писатели. Те, кто не просто пишет книги, а создает их.

Постоянное издание «Альманах библиофила», приобретший популярность у нас и за рубежом, родился в недрах писательского клуба. Мы поддерживаем постоянные творческие контакты с различными книжными клубами, библиотеками, журналами, издательствами в Москве и далеко за ее пределами.

На многие явления культурной жизни мы стараемся влиять не только в порядке полемики. Вот пример: вместе с Институтом русского языка мы провели заседание, посвященное выходу в свет «Словаря русского языка XI–XVII вв.». Казалось бы, специфическая проблема, Но ведь слово — первооснова литературы. Разговор оказался чрезвычайно полезным. Говорили о проблемах языка, о помощи. которую могут оказать лингвисты писателям и писатели лингвистам.

На одном из заседаний писательского книжного клуба состоялась премьера книги «Меткое московское слово». Речь шла о быте и речи старой Москвы, о судьбе автора уникального труда Евгения Платоновича Иванова, литератора, издателя, общавшегося с М. Горьким, В. В. Маяковским, В. А. Гиляровским, знатока быта столицы, рассматривавшего слово вместе с бытовыми реалиями, предметами повседневного обихода, постоянно окружающими человека. На заседании книгу Иванова сопоставляли со знаменитым словарем В. И. Даля, с популярной «Русской мыслью и речью» М. И. Михельсона.

Кто только не выступал на наших заседаниях… Собиратель изданий Шота Руставели, живущий в Тбилиси, ленинградский искатель, изучающий судьбы писателей, переживших в годы войны блокаду. Многократно показывались поразительные книжные собрания И. Н. Розанова, Н. П. Смирнова-Сокольского, В. Н. Накорякова, у нас выступал Рубакин-младший, читали свои стихи Сергей Наровчатов, Сергей Марков, Егор Исаев, Лев Озеров, Игорь Ляпин, такие знаменитые книжники, как Н. П. Смирнов, А. И. Маркушевич, В. Н. Осокин, А. А. Сидоров, старейшина московского книжного цеха М. И. Чуванов, рассказы о библиотеке которого вошли в московский писательский фольклор. Большое число слушателей собрал вечер «Новое о Козьме Пруткове».

— Какую работу ведет писательский клуб по изучению и пропаганде творчества А. С. Пушкина.

— Традиционными для нас стали пушкинские заседания. В прошлом году выступления писателей были посвящены пушкинскому «Современнику». Сейчас задумано и осуществлено его факсимильное издание. Отдельное заседание книжного клуба посвятили рисункам великого русского поэта. Среди книг пушкинской поры очень много таких, которые необходимо переиздавать и сделать достоянием современности. Я предпринял переиздание «Волшебного фонаря» — яркого, иллюстрированного журнала, рассказывавшего об уличной жизни Петербурга. Мне кажется, с точки зрения иллюстраций это самая красивая книга пушкинской поры. Не случайно она