Сам Фрейд вряд ли в одиночку справился бы с этим финансовым бременем, и потому в его бюджете играли немалую роль деньги, которые время от времени присылал из Штатов шурин Эли Бёрнейс, которого Фрейд не любил еще со времен, когда ухаживал за Мартой. Попытка Эли «украсть приданое Марты» дала Фрейду повод до конца жизни не любить шурина и не общаться с ним, а письма сестры, в которых та переживала из-за измен мужа, лишь усилили эту неприязнь. Фрейд не испытывал ни малейшей благодарности к Эли за присылаемые им деньги, считая, что тот таким образом лишь отдает старые долги. Как только ситуация несколько улучшилась, Фрейд был «рад сообщить, что никто из семьи больше не зависит от скудных и нерегулярных субсидий Эли»[245].

Однако холодной зимой 1919 года до этого было еще очень далеко. В какой-то момент Фрейд стал даже подумывать о переезде из Вены в Англию, для чего стал брать уроки английского, чтобы «освежить язык».

Ко всем неприятностям добавились болезнь и смерть от рака Антона фон Фройнда. Сделанные им пожертвования обесценились и подходили к концу, и надо было подумать о том, где изыскать новые средства на развитие психоаналитического движения.

Тем не менее, несмотря на все эти трудности, Фрейд продолжает оставаться «отцом» своей «первобытной орды» молодых психоаналитиков, круг которых продолжает расти.

Именно в это время в число его ближайших учеников входят Вильгельм Райх (1897–1957), считающийся в США едва ли не зачинщиком «сексуальной революции»; молодая галицийская еврейка Елена Дейч (урожденная Розенбах); странноватый Виктор Тауск; американец Джеймс Стречи, которого Эрнест Джонс, будучи недоволен переводами Абрахама Брилла, прочил в переводчики трудов Фрейда на английский, и т. д. С каждым из этих учеников у Фрейда были свои, по-своему интимные отношения.

Так, Елена Розенбах поначалу появилась в доме Фрейда как пациентка, в ходе психоанализа, в полном соответствии с принципом переноса, влюбилась в него, и Фрейд, по сути дела, устроил ее брак с врачом Феликсом Дейчем. В дальнейшем Феликс Дейч стал на какое-то время личным врачом Фрейда, а Фрейд задействовал свои связи, чтобы пристроить его на работу в английскую миссию, что обеспечивало вполне сносное существование.

Когда у Фрейда возникли проблемы с Тауском, он передал его в качестве пациента Елене, и в июле 1919 года, по следам самоубийства Тауска, Фрейд писал Лу Андреас-Саломе (бывшей одно время любовницей и Тауска): «Признаюсь, я не скучаю по нему. Я давно уже считал его бесполезным и даже потенциально опасным».

Одновременно Фрейд продолжал напряженно работать, понимая, что война бросила теории психоанализа жесткий вызов, на который было необходимо достойно и как можно быстрее ответить. Вызов этот заключался в том, что ужасы войны, с одной стороны, казалось, подтвердили мысли Фрейда о важности бессознательного в повседневном поведении и психике человека, а с другой — поставили под сомнение, что все виды «неврозов» имеют сексуальную, либидозную этиологию.

«Среди военных врачей имелись и знакомые с методами психоанализа, — писал М. Г. Ярошевский в своей статье о Фрейде. — Пациенты, которые у них теперь появились, страдали от неврозов, сопряженных не с сексуальными переживаниями, а травмировавшими их испытаниями военного времени. С этими пациентами сталкивается и Фрейд. Его прежняя концепция сновидений невротиков, возникшая под впечатлением лечения венских буржуа в конце XIX века, оказалась непригодной, чтобы истолковать психические травмы, возникшие в боевых условиях у вчерашних солдат и офицеров»[246].

В поисках ответов на возникшие вопросы Фрейд принимается за один из самых фундаментальных своих трудов — «По ту сторону принципа удовольствия». Первому об этой работе он сообщает Ференци в письме, датированном 17 марта 1919 года, однако понятно, что сама работа была начата им еще зимой.

В этом же году выходит несколько новых статей Фрейда, наиболее значимыми из которых стали «Жуткое» и скандально знаменитая статья «Ребенка бьют».

В первой из них Фрейд, отталкиваясь от романа Гофмана «Песочный человек», пытается выстроить свою теорию страха, согласно которой в основе страха лежит возвращение в том или ином виде вытесненных в детстве первичных комплексов и страхов (например, комплекса кастрации и страха перед смертью).

В статье «Ребенка бьют» Фрейд делает скандально-сенсационный вывод о том, что многие дети сознательно напрашиваются на побои со стороны родителей, так как испытывают от этого неосознанное мазохическое удовольствие. В свою очередь, когда при них бьют других детей, являющихся их соперниками за любовь к родителям, они могут использовать садистское удовольствие.

«Описание инфантильных фантазий битья оказалось бы совершенно необозримым, если бы я не ограничил его, за некоторыми исключениями, случаями лиц женского пола. Я вкратце повторяю результаты. Фантазия битья у девочки проходит три фазы, из которых первая и последняя приходят на память как сознательные, а средняя остается бессознательной. Обе сознательные стадии представляются садистскими, средняя же, бессознательная — несомненно, мазохистской природы; ее содержание — быть избиваемой отцом, с ней связаны известный либидозный заряд и сознание вины. Избиваемый ребенок в обеих сознательных фантазиях — всегда кто-то другой, в фантазии средней фазы — лишь собственная личность фантазирующего; в третьей, сознательной, фазе со значительным перевесом избиваемыми оказываются исключительно мальчики.

Избивающее лицо сначала отец, позднее — какой-то его заместитель из отцовского ряда. Бессознательная фантазия средней фазы первоначально имела генитальное значение, она произошла из инцестуозного желания быть любимым отцом, желания, подвергнувшегося вытеснению и регрессии. С этим, с виду шатким соотношением связан тот факт, что девочки между второй и третьей фазами меняют свой пол, воображая себя в своих фантазиях мальчиками», — писал Фрейд в этой статье.

Таким образом, по Фрейду, нормативное сексуальное развитие мальчика может осуществляться лишь в случае, если он вытеснит свои инфантильные фантазии «о побежденном поле» в бессознательное или заменит в этих фантазиях отца матерью. В противном случае у него может развиться пассивная гомосексуальная направленность, коренящаяся во всё той же исходной бисексуальности человеческой природы.

* * *

В январе 1920 года Фрейда постиг первый в череде тех ударов, которые ему предстояло выдержать в ближайшие годы, — внезапно от гриппа скончалась его дочь София, оставив на руках мужа двух маленьких детей, самых любимых внуков Фрейда Эрнста и Хайнца.