Энди вспомнила последние несколько дней, и ей в голову пришел список неясностей, который она составила после встречи с Паулой.

— Почему ты передумала тогда, в Остине? Сначала ты меня прогоняешь, а через минуту отправляешь искать Клару Беллами.

Паула кивнула, одобряя вопрос.

— Легавый, яйца которого ты превратила в омлет. Я подумала, что ты не стала бы этого делать, если бы работала со своей матерью.

— Что?

— Легавый. Маршал Штатов.

К лицу Энди прилила кровь.

— Ты из него все дерьмо выбила. Эта сволочь валялась у меня на крыльце еще час.

Энди наклонила голову как можно ниже над столом, чтобы Паула не могла видеть ее лица.

Майк.

Маршальская служба отвечала за надзор над участниками программы защиты свидетелей. Они могли делать себе какие угодно водительские права, потому что это была часть их работы — подделывать свидетельства о рождении, налоговые декларации и даже некрологи выдуманному парню по имени Джерри Рэндалл.

У Энди внутри все перевернулось.

Майк был приставлен к Лоре. Именно поэтому он дежурил у больницы, когда она вышла. И, наверное, поэтому он преследовал Энди. Потому что пытался помочь ей, ведь она тоже была частью программы защиты свидетелей, хоть и не знала об этом.

Получается, она вывела из строя единственного человека, который мог спасти их от этого монстра?

— Эй, — Паула постучала костяшками по столу. — Еще вопросы. Давай, вывали их на меня. Заняться нам все равно больше нечем.

Энди покачала головой. Она пыталась выстроить полную картину участия Майка во всей этой истории, с самого начала. Его пикап с кроличьей лапкой на подъездной дорожке Хейзелтонов. Логотипы на магнитах, которые он менял в каждом новом городе.

Маячок GPS в холодильнике.

Майк, вероятно, установил его, когда она ушла в мотель в Масл-Шолс. А потом он пошел отметить конец рабочего дня пивом в баре через дорогу. Встреча с Энди заставила его импровизировать.

Она подумала, что они с барменом друзья, но такие люди, как Майк, сразу заводят друзей всюду, где появляются.

— Эй, — снова прикрикнула на нее Паула. — Фокусируйся на мне, девочка. Если ты не будешь меня развлекать, я снова свяжу тебя по рукам и ногам и заставлю смотреть свои шоу.

Энди тряхнула головой, собираясь с мыслями. Она подняла подбородок и уперлась им в свою свободную руку. У нее не было других идей, кроме как вернуться к своему списку.

— Почему ты послала меня искать Клару?

— Сучка отказывалась говорить со мной, когда у нее еще шарики за ролики не заехали, а Эдвин угрожал нажаловаться на меня моему инспектору по надзору. Я надеялась, что, когда она увидит тебя, в ней проснутся какие-то воспоминания. А потом я могла бы схватить тебя, и ты бы выдала мне всю информацию, и все были бы счастливы. Но на пути встал Эдвин. Знаешь, впрочем, что? Пусть идет на хрен за то, что взялся за дело Джейн и избавил ее от тридцатилетнего срока. — Паула пихнула горсть чипсов себе в рот. — Твоя мать участвовала в заговоре с целью убийства твоего деда. Она видела смерть Александры Мэйплкрофт. Она была рядом, когда Четвертаку всадили пулю в сердце. Она помогала перегонять наш фургон на ферму. Она была с нами сто процентов времени, на каждом этапе пути.

— Пока не ушла, — сказала Энди, потому что именно за это ей хотелось цепляться.

— Ну да, но мы успели взорвать Чикагскую товарную биржу до того, как все закончилось. — Она заметила непонимающий взгляд Энди. — Это место, где осуществляются товарные сделки. Фьючерсы, опционы. Слышала о таком? А Ник уже был на пути к Манхэттену. Там они его и поймали, когда он пытался взорвать Фондовую биржу. Это было бы восхитительно.

Энди, как и все остальные, видела, как самолеты врезаются в небоскребы, и как грузовики впечатывают в асфальт прохожих, и еще много других ужасов в том же духе. Она знала, что подобные атаки совсем не выглядят восхитительно, а еще — что вне зависимости от того, что все эти безумные группировки пытаются разрушить, оно выстраивается заново, становясь только выше, крепче и лучше.

Поэтому Энди решила спросить Паулу о другом:

— Так почему я здесь? Что ты хочешь от моей мамы?

— Долго же ты добиралась до этого вопроса, — отметила та. — У Джейн есть кое-какие бумаги, которые подписывал твой дядя Джаспер.

Дядя Джаспер.

Энди никак не могла привыкнуть, что у нее есть семья, хотя совсем не была уверена, что Квеллеры — это та семья, которую она бы хотела иметь.

Паула продолжила:

— За последние двенадцать лет Ник шесть раз ходатайствовал о досрочном освобождении. — Она смяла пакет чипсов и бросила его в мусорную корзину. — И каждый хренов раз Джаспер хренов Квеллер забирался на трибуну, нацепив свою идиотскую форму Военно-воздушных сил и значок с флагом США, и начинал причитать о том, как Ник убил его отца, заразил его брата, лишил сестры и прочие охи и ахи.

— Заразил его брата?

— Ник не имел к этому никакого отношения. Твой дядя был педиком. И умер от СПИДа.

Энди передернуло от этого дикого слова.

Паула хмыкнула.

— Это ваше поколение со своей политкорректностью.

— Это ваше поколение со своей гомофобией.

Паула хмыкнула снова.

— Господи, если бы я знала, что у тебя отрастут яйца после того, как тебя подстрелят, я оказала бы тебе эту услугу еще в Остине.

Энди на секунду закрыла глаза. Ей уже было плохо от этих грубых перепалок.

— Что в этих бумагах? Почему они так важны?

— Мошенничество, — Паула приподняла бровь, наблюдая за реакцией Энди. — «Квеллер Хелскеар» выкидывала пациентов на улицу, но продолжала брать с государства деньги за их содержание.

Энди ждала продолжения, но, по всей видимости, его не предполагалось.

— И?..

— В каком смысле «и»?

— Я могу прямо сейчас зайти в интернет и найти десяток видео про то, как бедных и стариков вышвыривают из больниц. — Энди пожала плечами. — Больницы просто извиняются и выплачивают штрафы. Иногда они даже этого не делают. Никого не выгоняют с работы, кроме, может быть, охранника, который просто выполняет приказы.

Паулу, очевидно, ошарашило такое легкомыслие.

— Но это все равно преступление.

— Ладно.

— Ты вообще газеты читаешь, новости смотришь? Джаспер Квеллер хочет быть президентом.

Энди сомневалась, что обвинения в мошенничестве его остановят. Паула до сих пор играла по правилам 80-х, когда кризисные команды и политтехнологи еще не так плотно вошли в обиход. Все, что нужно будет сделать Джасперу, — это пару раз публично покаяться, немного поплакать, и после этого он станет популярнее прежнего.

Паула