Виктора. Как он может заставлять тебя делать такие ужасные вещи? Как это у тебя нет сил ослушаться? Нет, ты не должна идти убивать своего ребенка. Как тебе пришло в голову такое осуществить? Господи, какое счастье, что ты позвонила мне. Юля, ты не одна. Я помогу тебе с ребенком. Тебе негде жить? Давай я сниму тебе квартиру.

– Я пришла за другой помощью. Я сказала за какой именно, – Юля затряслась в истерике.

– Юля, не пугай меня, ради Бога. Все поправимо, поверь мне. Первым делом бросай своего Виктора. Он ненормальный. Я помогу тебе. Взять к себе не могу, у меня небольшая квартира, со мной живут жена и приемный сын. Но я сниму тебе другую.

– Значит ты завёл себе нового сына и счастлив? И новую жену себе тоже завёл?

– Юль, ну, зачем ты так, – Вадим устыдился своего семейного счастья. – Алеша напоминает мне Арсения, они так похожи внешне и внутренне. После того, как ты не простила меня, я должен был ради чего-то жить. А жена…она мать Алеши. Я женился, чтоб стать мальчику отцом. Ирина, моя жена, конечно, славная женщина, она…

– Напоминает тебе Лидию, – Юля засмеялась скрипучим злым смехом. Подобный Вадим не раз слышал у ее матери Алены Михайловны.

– Нет… С чего бы?

– Такая же шлюха. Да, тебе, видимо, милы исключительно такие женщины. Ты просто не ценишь верность и порядочность.

Вадим помолчал. Нет смысла сейчас вступаться за Ирину. В Юле говорит ревность. Типичная женская желчь.

– На самом деле я жаждала тебя увидеть, чтобы открыть твои глаза. Наша встреча имеет вполне конкретную цель. И я рада, что эту весть принесла тебе именно я. Вот смотри же! – Юля бросила Вадиму в лицо снимки Саши и Ирины, полученные от Виктора.

Вадим побледнел. Что это? Фотомонтаж? Этого просто не могло произойти. Ирина ведь…И Саша…

Юля силилась изобразить на лице злорадство, но не могла. Вадим почувствовал себя униженным под ее взглядом, полным горечи и потери.

Вадим со смирением положил фотографии во внутренний карман куртки и ушел, произнеся напоследок Юле:

– Спасибо. Надеюсь, что тебе стало легче. И запомни навсегда важный урок: человек всегда захлебнется в собственных желчи, зависти, ненависти и прочих чувствах. Отравляя меня, ты травишь себя. Я пришел к этому, приди и ты. Я все же сниму тебе квартиру, ты должна разорвать порочный круг, по которому катает тебя этот человек. И никогда не должна быть рядом с мужчиной, который тебя не ценит. Бог дал тебе утешение, он подарил тебе дитя. В нем твое утешение, а не в моих потерях и страданиях. Береги его. Если ребенок не нужен тебе, то я заберу и воспитаю. Но, главное, пойми, что ничего не дается и не отнимается у человека просто так. Ты сильная женщина, сильнее, чем думаешь. Ты сильнее меня, своего Виктора, обстоятельств. Пожалуйста, не делай того, о чем будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Не будь так глупа и слепа как я.

Вадим опустился перед Юлей на колени и приник головой к ее животу.

– Встань, – прошептала она.

– Я не встану, пока ты не поклянешься памятью Арсения, что не наломаешь дров.

– Будешь стоять так всю жизнь?

– Буду стоять так всю жизнь.

Юля молчала и плакала. Вадим оставался неподвижен.

– Сделай это ради Арсения, – сказал Вадим. – Не разочаровывай его как это сделал я.

– Хорошо, – Юля облегченно выдохнула.

В глубине души она желала, чтоб кто-либо отговорил ее от страшного решения. На мать она не могла положиться, они были так эмоционально далеки друг от друга, что Юля не смогла раскрыть рта, когда они разговаривали сегодня по телефону о чем-то совершенно неважном.

Воззвать к мертвому отцу Юля не решилась. Ей было стыдно перед ним до горечи, что она пала так низко. Игорь Левин хотел для дочери самого лучшего, он называл ее принцессой. На деле же она не кто иная как бесправная рабыня жестокости и тщеславия чужого холодного мужчины. Нет, лучше б отец был жив, и она смогла бы укрыть от него этот ужас и позор, как укрывает от матери. Алена Михайловна живет в уверенности, что дочь катается как сыр в масле.

Была спасительная мысль открыться Вере. Но Юля посчитала себя недостойной просить у Веры помощи и совета. Сколько раз сама она пыталась уколоть и обидеть добрую и сердечную Веру. И разве не прогнали они с матерью Веру, когда она сама пришла к ним домой, чтоб помочь? Разве не посмеялась Вере в лицо Алена Михайловна, когда та пыталась защитить Юлю от Виктора. А Юля…она тогда малодушно смолчала. Теперь поделом.

Остался только Вадим. Юля хотела, чтоб ненависть к нему придала сил совершить задуманное. Но она никогда не могла ненавидеть Вадима так, как он того заслуживал.

– Ты клянешься? – Вадим все еще стоял на коленях.

– Клянусь.

– Клянешься памятью Арсения?

– Клянусь памятью Арсения.

Теперь Вадим встал, обхватил руками Юлино лицо запечатлел на ее лбу долгий братский поцелуй. Никогда до этого, даже в самые счастливые минуты их семейной жизни, Вадим не ощущал, насколько дорога ему Юля, насколько она близкий и родной ему человек.

– Всегда рассчитывай на мою помощь и ничего не бойся. Сегодня же напишу тебе по поводу квартиры и всего необходимого.

Дома Ирина встретила Вадима как ни в чем не бывало.

– Я скучала, дорогой, – промурлыкала она, обнимая Вадима за плечи.

– Именно от скуки ты шляешься по чужим мужчинам? – Вадим отметил, что его слова прозвучали жестоко и холодно. Перед ним опять встала Лидия, предавшая Павла. Замахнувшись, он дал по лицу им обеим – Лидии и Ирине. – Тебе нравится быть дешёвой распутной девкой? Полагаю, что так и есть.

Вадим глядел на неё как сумасшедший. Смотрел на ее красивую грудь, на длинные рыжие волосы, красиво лежащие на худеньких плечах, на тонкие руки и округлые бёдра. Он возненавидел ее красоту, она сияла в глазах Вадима греховной скверной. Будь проклята женская красота, посланная людям на погибель! Воспоминания о неуверенных целомудренных ласках Юлии в пору их брака прошлись по лицу Вадима судорогой отвращения. Он так же, как Ирина хочет именно извращённой любви, лишенной морали. Такую любовь могла дать ему Лидия, но он не осмелился ее познать. А теперь не в состоянии отказаться от Ирины, этой дешёвки, распутной