class="p">Дразнить тебя, губить, заставит ревновать.

И в сердце станет нестерпимо глухо,

Не вправе он иль она другого целовать.

Подумай хорошо, сколь многих погубила

Безудержная ревность, что порожденье зла.

Все лучшее в тебе в разы она убила,

А жертвам этой дряни вовеки нет числа.

Глава 45

С появлением Алеши жизнь Вадима пугающе наладилась. Алёша дал Вадиму гораздо больше, чем Вадим ему. Вадим стал расторопнее, ведь теперь приходилось нести ответственность не только за себя. Полуфабрикаты отныне не годились, Вадим мог травить себя, но не имеет права портить желудок ребёнку. Он выучился готовить полноценные завтрак, обед и ужин, заодно преподал уроки и дяде Гере. Пристрастился к уборке, даже стал находить в ней особое удовольствие. Намывая полы по старинке с тряпкой в руке, Вадим представлял, как стирает с себя всю греховную скверну. Чем чище дом, тем опрятнее жизнь в целом.

– Вадим, так нельзя, – улыбалась Ира. – Ты так превосходно ведёшь хозяйство, что я совсем разленилась.

А делать с Лешей уроки – особое удовольствие. Вадим заново получал образование вместе с ним (как много он уже подзабыл), вдвоём они так жадно глотали знания, что не замечали, как стрелка часов близилась к новому дню. Ложиться спать вовремя – вот чему Вадим ещё не научил себя и Алешу.

Про их прогулки в выходные дни можно и не говорить. Разве выразишь словами? Вадим с Лешей могли все время прогулки вести беседу молча, думая друг про друга и каждый о своём. А могли тараторить, перебивая друг друга, ничего так и не уяснив из своего диалога. Могли поговорить мудро, совсем по-взрослому. Могли обсуждать глупости, придавая им значимый вид, как иногда обсуждают малые дети.

В церкви Лёша всегда ставил свечу за Вадима каждый раз перед разной иконой. Они не говорили об этом, но Вадим это знал. Он чувствовал себя в безопасности, хранимый этим ребёнком и этой свечой на всю неделю до следующего воскресенья, а потом божественное покровительство продлевалось, и так бесконечно. Вадим даже ходил теперь, расправив плечи и смело смотря перед собой, что сразу отметили на работе. Чего ему бояться, когда большое детское сердце просит сохранить его и уберечь? Он будет сильным, обязан быть!

Вадим глубоко задумался, прочитав сообщение Юли с просьбой увидеться. Зачем ей это нужно? И стоит ли? Жизнь только наладилась, а Юля предлагает пусть и на несколько часов вернуться на круги своя.

Вадим читал Юлино сообщение, и поверх его главы глядел ухмыляющийся Саша, недавно советовавший Вадиму «подкинуть дровишек в его скучное семейное счастье». Вадим со злобой отогнал фантом брата.

Вадим встретиться с Юлей, и тем самым поставит крест на Сашиных омерзительных теориях. Он увидеться с Юлей как со старым другом.

Юля шла медленно, даже боязливо. Вадим тоже занервничал. Зачем она захотела встретиться с ним? А зачем он захотел встретиться с ней? Любит он её или ревнует на правах собственника? Или все безвозвратно ушло? Теперь точно станет понятно.

Они не поздоровались, просто кивнули, изучая друг друга. Юля надела желтое пальто. Вадим сразу вспомнил пышную жёлтую юбку, что была на Юле в день их первого свидания. По всему было видно, что она готовилась к встрече с Вадимом, ей хотелось его впечатлить. Вадим отметил это и сделал дежурный, но все же искренний комплимент:

– Ты как всегда прекрасна. Годы обходят тебя стороной. Мне кажется, тебе никогда не будет больше шестнадцати лет.

Юля не ответила, будто застеснялась. Губы нервно дернулись, так и не став улыбкой.

Вадим жадно ловил взгляд Юли, и не обнаружил в нем свою горечь. Она смотрела на него с любопытством.

– Скучаешь по родным краям? – у Юли прорезался голос. С этими словами из неё вышли молодость и красота, лицо посерело и поблекло, отточились скорбные складки.

–  У меня есть мои воспоминания. – Опустив глаза, ответил Вадим. – Нельзя так просто вычеркнуть полжизни. Теперь я это понял.

– А также нельзя все вернуть на круги своя, да?

Вадим понял ее издевку и не ответил.

Вадиму захотелось подойти к морю дикого пляжа, надышаться его прохладной свежестью, скинуть с себя пропитанную потом одежду и поплыть. Внезапно ему осточертела Москва с её тесным нагромождением домов и зданий. Природа в Москве была раздавлена кирпичом, она умерла от удушения в медленной агонии, навек оставив душный запах разложения.

Он такой же грешник, как и Саша, во всем подобный праотцу Адаму. Дикий пляж – Эдем Вадима? Удивительно, но похоже на то. А кто его Ева? Юлия? Лидия?

– Я скучаю по родным местам, – вздохнул Вадим.

– Я пришла за помощью и поддержкой, – Вадим почувствовал, как Юля вздрогнула всем телом.

– Что стряслось? – Пораженный Вадим схватил Юлю за руку и повернул лицом к себе.

– Я должна совершить убийство. Более того – детоубийство. У меня нет иного выхода. Вот зачем я позвала тебя. Потому что ты человек, который убил своего ребенка. Знаешь, я до сих пор виню тебя в смерти Арсения…

Юля захлебнулась в слезах, произнеся имя сына. Она рыдала надрывно, как маленький ребёнок, упавший с велосипеда, ещё не знающий, что такое стыд и желание скрыть эмоции.

Вадим поспешил ее обнять. Люди озирались на них, любопытные и равнодушные. Но в целом никому не было дела до Юлиного горя. Кроме Вадима. Он ощутил, как кровь вскипает в жилах.

– Да что же ты такое говоришь, – ужасался Вадим, чувствуя, как с каждым его словом Юля прижимается к нему все сильнее.

Она принялась лихорадочно поправлять косметику, плача ещё больше от того, что краска на лице так сильно размазалась.

– Расскажи, пожалуйста, что произошло. Какое еще детоубийство…, – перед глазами Вадима предстал Алеша. Вадим решил, что с ума сойдет, если с мальчиком что-то случится. Он воспринял горе Юли так болезненно, как свое собственное. – Я ничего не могу понять. Юля! Скажи еще хоть слово!

– Через два с половиной часа у меня запись на аборт, – прошептала Юля. – Не спрашивай меня ни о чем. Он хочет, чтоб я сделала это, а у меня нет сил ослушаться. Это так тяжело убивать своего ребенка. Только тебе одному это легко. Поделись со мной своей легкостью.

– Подожди. Он – это кто?

– Он.

Вадим понял.

– Постой. Послушай меня, – сказал он. – Ты не должна чувствовать себя зависимой от