– Что ж, теперь, когда мы можем говорить в открытую…

– Да, черт побери!

– …я могу рассказать тебе все остальное. Об изменении мира. Оперативник спрятал под телом генерала несколько сухих пайков. Когда вы подняли его тело, ты нашел их… и этого хватило, никто из «друзей Уокера Эванса» не проголодался настолько, чтобы преодолеть табу. Ничего такого не случилось.

– Тогда почему я об этом помню?

– Точно помнишь?

– Но…

– Ты помнишь, как нашел забытые пайки под телом. И как этому обрадовался!

– Дядя, это безумие.

– Всего лишь изменение мира. Воспоминания будут сохраняться, но постепенно помутнеют и наконец исчезнут. Этого никогда не было, Дикки. Ты прошел адские муки и лишился ноги. Но ты не ел своего командира.

– Джубал, – сказал дядя, обращаясь к доктору, – мы не забыли ничего важного? Дикки, не надейся, что получишь ответы на все свои вопросы – на это никто не может надеяться. Гм… да, насчет тех болезней: у тебя их было только две, остальное – симуляция. Тебя вылечили дня за три, потом поместили в поле управляемых воспоминаний, прирастили тебе новую ногу… и проделали с тобой кое-что еще. Ты ведь чувствуешь себя лучше? Стал живее, энергичнее?

– Ну… в общем, да. Но я чувствую себя так с тех пор, как женился на Хейзел. Бундок здесь ни при чем.

– Вероятно, сработало и то и другое. Ты пробыл там месяц, и все это время доктор Иштар давала тебе омолодитель. Я выяснил, что тебя перевели из клиники по омоложению в больницу за день до твоего пробуждения. Да уж, здорово тебя надули, парень, – дали новую ногу и сделали на тридцать лет моложе. Я бы подал на них в суд.

– Ладно, хватит уже. Что насчет той тепловой бомбы? Тоже симуляция?

– То ли да, то ли нет. Пока не решено – лишь установлен временной отсчет. Все дело в том…

– Ричард, – вмешался Харшоу, – думаю, теперь мы сумеем выполнить миссию «Адам Селен» до того, как станет нужна тепловая бомба. Есть кое-какие планы, и тепловая бомбардировка сейчас подвисла в состоянии кота Шредингера. Исход зависит от результатов миссии «Адам Селен», и наоборот. Посмотрим.

– Насчет планов… вы хотите сказать, что я соглашусь?

– Нет. Мы хотим сказать, что ты этого не сделаешь.

– Гм… Если вы думали, что я не соглашусь, зачем тогда было рассказывать мне все это?

– Дикки, малыш, – устало проговорил дядя, – чтобы удовлетворить твое детское желание приоткрыть завесу неведомого, потрачены тысячи человеко-часов. Думаешь, мы просто собираемся сжечь результаты? Сядь и слушай внимательно. Гм… держись подальше от Луна-Сити и «Золотого правила» после июня две тысячи сто восемьдесят восьмого – тебя разыскивают за восемь убийств.

– Восемь?! Кого я убил?

– Гм… Толливера, Энрико Шульца, Джонсона, Освальда Проганта, Расмуссена…

– Расмуссена?

– Ты с ним знаком?

– Я десять минут носил его феску, но ни разу его не видел.

– Не будем тратить время на эти обвинения. Все они означают, что кто-то хочет до тебя добраться, в Луна-Сити и в «Золотом правиле». За тобой охотятся три группы прыгунов во времени, так что ничего удивительного. Если хочешь, чтобы с тебя сняли обвинения, это можно сделать, но только позже. Если понадобится. Если нет – отправляйся на Терциус и забудь обо всем. Ах да… те коды. Это было не сообщение, а хитрость, чтобы ты открыл дверь. Но ты не дал спокойно убить себя, как предполагалось изначально. Дикки, ты создаешь кучу проблем.

– Черт возьми, прошу прощения.

– Еще вопросы есть?

– Пойди поспи.

– Пока рано, Джубал?

– Да, конечно.

Доктор Харшоу встал и вышел.

– Дикки…

– Да, дядя?

– Она любит тебя, парень, по-настоящему любит. Одному Богу ведомо почему. Но это не значит, что она будет всегда говорить тебе правду или действовать в твоих интересах. Будь осторожен.

– Дядя Джок, что толку предупреждать мужчину насчет его жены? Ты бы стал слушать мои советы насчет Сисси?

– Конечно нет. Но я старше тебя и намного опытнее.

– Ответь мне.

– Давай лучше сменим тему. Тебе ведь не нравится Лазарус Лонг?

– Дядя, – улыбнулся я, – то, что ему действительно столько лет, сколько говорят: одной человеческой жизни не хватит, чтобы стать таким сварливым и тяжелым в общении. Он все время действует мне на нервы. И что еще хуже, этот ублюдок все время старается, чтобы я был перед ним в долгу. Ты знал, что это нога его клона? А возьми скандал, который случился сегодня утром. Лазарус застрелил того типа… как его?… который хотел меня убить. Но в него выстрелили капитан Стерлинг с командором Смитом – наверное, до Лазаруса. А может, и нет. Так или иначе, мне пришлось поблагодарить всех троих. Черт возьми, я бы с радостью спас ему жизнь, всего лишь раз, чтобы свести баланс. Ублюдок.

– Не говори этого слова, Дикки. Эбби выпорола бы тебя.

– Наверняка. Беру это слово обратно.

– И к тому же… твои родители не были женаты.

– Мне часто об этом рассказывали. С живописными подробностями.

– Я в буквальном смысле. Твоя мать была моей любимой сестрой. Намного младше меня. Красавица. Я учил ее ходить, играл с ней, пока она подрастала, баловал как только мог. И естественно, когда у нее случилась, как это раньше называли, «неприятность», она пришла к своему старшему брату и к твоей тете Эбби. Дикки, дело не в том, что твой отец сбежал, – а в том, что твой дед невзлюбил его так же яростно, как… как ты невзлюбил Лазаруса Лонга. И я говорю не об Эймсе – ты получил его фамилию, но он познакомился с Венди и женился на ней уже после твоего рождения. Мы взяли тебя в свой дом и воспитали. Твоя мать собиралась забрать тебя через год – по ее словам, Эймс заслужил хотя бы это, – но она столько не прожила. Эбби заменила ее во всем, разве что не была твоей матерью по крови.

– Дядя, тетя Эбби была лучшей матерью, какую только может пожелать мальчишка. Знаешь, те персиковые розги пошли мне на пользу. Это уж точно.

– Рад это слышать. Дикки, я люблю всех твоих тетушек… но другой Эбби не будет. Глядя на Хейзел, я вспоминаю о ней. Дикки, ты уже принял решение?

– Дядя, я сопротивляюсь изо всех сил. Разве я могу позволить своей жене участвовать в деле, где шансов остаться в живых пятьдесят на пятьдесят? Тем более никто не попытался доказать мне, что мои варианты хуже этого.

– Я просто спросил. Ты не согласился, и математики сейчас испытывают другую команду. Посмотрим. Твой отец и дед были упрямцами, неудивительно, что ты пошел в них. Твой дед – мой отец – прямо сказал: пусть лучше в Семействе живет ублюдок, чем Лазарус Лонг. И он получил его, то есть тебя. А Лазарус уехал, так и не узнав о твоем существовании. Неудивительно, что вы с отцом не ладите – слишком уж вы похожи. И теперь он займет твое место в команде, выполняющей миссию «Адам Селен».