оказывается рядом, хватает свою жертву, швыряет её на землю или распарывает когтями — и тут же получает удар от Хель, которую по-прежнему не может найти, и которая ни за что не откажется начать бой на своих условиях. Если повезёт, она вообще убьёт свою противницу первым же ударом.

— Ну и с чего бы ей так подставляться? — спросила Кристина после того, как сбивчивой скороговоркой изложила свои мысли гвардейцам. — Я, кстати, исхожу из того, что ты заметишь её перед или во время нападения, — добавила она, обращаясь уже к Хель.

— Это так.

— Вот я и подумала, — немного увереннее продолжала Кристина. — Она ведь уже встречалась с нами и, как я поняла, лишь чудом успела сбежать в самый последний момент. Но в тот раз нас было четверо… то есть, трое с половиной. Как думаешь, могла она это учесть? Даже если нет, на всякий случай будем считать, что могла. А теперь следите за руками: до предместий у нас, сколько, метров… ну, в смысле, шагов сто, сто пятьдесят? Неважно! — быстро проговорила она, заметив, что Хель восприняла вопрос всерьёз. — Важно другое: мы сами выбрали это место — «хорошее», как ты выразилась. Здесь мы ждём нападения, здесь у нас хотя бы есть стены, к которым можно встать спиной. Зато как только мы бросимся в деревню, то сразу же станем идеальной мишенью: темнота, открытая местность, где мы будем как на ладони. Если нам хватит ума разделиться — будет вообще идеально; но даже если кто-то просто отстанет, ей вполне может хватить и этого.

«Потому что на гвардейцев тебе плевать и защищать их ты не станешь», — Кристина вспомнила, как Хель предлагала оставить Эйдона и Мартона умирать, чтобы выиграть немного времени.

— Мы можем, конечно, пойти осторожно, но «осторожно» значит «медленно». Если она всерьёз собралась убить там всех, кого сможет найти, или хотя бы большую их часть… Как думаешь, мы успеем ей помешать?

— Нет, — не задумываясь, качнула головой Хель.

— Поэтому мы остаёмся, — твёрдо заключила Кристина, глядя Эйдону прямо в глаза. Затем она вновь обратилась к Хель: — Внимательно следи за гвардейцами, без них тебе будет значительно сложнее; и постарайся не лезть на рожон: если «Другая» доберётся до тебя, то умрут вообще все.

Кристина с трудом перевела дух и закончила, подавив предательскую дрожь в голосе:

— Она знает, что я здесь. Если ей от меня что-то нужно, пусть покажется.

Сказала — и скривилась от отвращения, ужаснувшись тому, как неожиданно легко оказалось пожертвовать человеческими жизнями. Причём, даже не ради победы — ради призрачного шанса её одержать. А что, если подозрения Эйдона были верны, и всё её выступление — лишь удобная отговорка, призванная прикрыть трусливое желание как можно дольше оттягивать неизбежную встречу с рахом? Кристина сцепила зубы, почти захлебнувшись от невыносимого презрения к самой себе. Однако прежде, чем она успела окончательно пропитаться этим чувством, её решение получило неожиданную поддержку: за спиной раздался тихий вздох и какой-то неразборчивый шорох — кажется, Мартон просто пожал плечами. Не нашлось возражений и у Эйдона: капитан ограничился флегматичным кивком и, так и не задав ни единого вопроса, отвернулся.

— Сказано: «В сражении любое решение ведёт к смертям». Тебе не следует тревожиться, — подытожила Хель, отвечая на так и не высказанные Кристиной мысли.

— Вот утешила так уте…

Ещё один крик, долгий и протяжный, заставил её замолчать и вжать голову в плечи. Следом до ушей донёсся почти неразличимый из-за расстояния звук удара — как если бы что-то мягкое, но тяжёлое, подняли в воздух и силой швырнули на землю — а затем воздух взорвался целой серией душераздирающих воплей, затухающих в судорожных хлюпающих хрипах. Последнее казалось особенно странным: всё указывало на то, что люди умирали не по одному, но даже рах не может находиться сразу в нескольких местах одновременно…

Кристина не заметила, как с губ сорвалось короткое ругательство; в следующую секунду она уже со всех ног неслась к распахнутым настежь воротам. Внутренний голос вновь трусливо запищал, что отрываться от группы было крайне неудачной и рискованной затеей, но ему пришлось смириться с тем, что слушать его никто не собирается.

Резко затормозив на самой границе между светом и тьмой, под нависающей над головой деревянной площадкой, она выглянула наружу. Глаза быстро привыкли к темноте, однако разглядеть хоть что-нибудь, кроме неясных очертаний деревенских домов и хозяйственных построек так и не удалось — Кристина скорее угадывала их расположение. Впрочем, искала она совершенно другое.

Наконец, ей показалось, что темнота там, где заканчивались предместья и начиналась разбитая грунтовая дорога, тянущаяся к Формо, была несколько плотнее, чем в других местах. В тот же самый момент она ощутила присутствие Хель и, ничего не объясняя, мотнула головой в сторону деревни:

— Видишь, чувствуешь что-нибудь необычное?

— Там люди, — Хель уверено указала куда-то во тьму. — Сложно назвать точное число. Немало. Многие собрались в двух местах, остальные скрываются в домах.

— Большие группы — те, кому хватило места в убежищах, — кивнула Кристина. — Остальные — те, кому повезло меньше. А у выхода из деревни?

— Движение, — мгновение спустя ответила Хель — и вдруг голова её начала вопросительно клониться к плечу.

Кристина тут же бросилась назад, туда, где остались недоумённо наблюдающие за её действиями гвардейцы. На месте она не глядя сунула копьё кому-то из них, подхватила с мостовой светильник и что было сил понеслась назад. Вбежала по крутому пандусу, сложенному из грубых раскачивающихся под ногами досок, и высоко подняла светящуюся бутыль над головой.

— Не добивает… — разочарованно цокнула она языком: свечения импровизированной лампы хватило лишь на первые пятнадцать метров грунтовки, в то время как деревню по-прежнему укутывала непроницаемая тьма.

— Встряхни, — голос Хель раздался из-за плеча. — Внутри находится кристалл аллита, очень плотн…

Кристина не дослушала — и едва успела зажмуриться, когда из бутыли вырвался поток ослепительно-яркого света. Стекло начало быстро разогреваться, и вскоре ладонь обожгло нестерпимым жаром; Кристина зашипела от боли, но упрямо сцепила пальцы и рванула руку вверх.

— Вот ведь гадина… — прошептала она, едва перед глазами перестали плясать чёрные мушки. По протянувшейся в сторону Формо дороге, пошатываясь и натыкаясь друг на друга, будто загулявшие пьяницы, брела группа людей. Больше пяти, но скорее всего меньше десятка; мужчины в холщовых рубахах и широких штанах, утянутых длинными поясами, и пара женщин в пёстрых платьях с длинными юбками — кажется, без следов крови, хоть и неестественно бледные — вот и всё, что удалось разглядеть Кристине прежде, чем раскалённый светильник умер у неё в