при аккредитации Смита прозрачно намекнули французскому посольству в Вашингтоне, что атташе в действительности направляется во Францию с целью шпионажа. Все это значительно ухудшило возможности ведения оперативной работы в “свободной зоне”, а плотное наружное наблюдение практически лишало американцев возможности приобретать агентуру. Однако популярность США была настолько высока, что люди сами являлись в посольство и по собственной инициативе безвозмездно делились имевшимися у них сведениями, и это делало точку ОСС в Виши весьма результативной.

Во Франции действовали и спецслужбы Советского Союза. Работа военной разведки в регионе была неразрывно связана с ее организациями в Бельгии и Голландии, поэтому эти сети рассматриваются вместе в отдельной главе, посвященной “Красному оркестру”. Внешняя разведка НКВД с лета 1940 года располагала двумя “легальными” резидентурами, работавшими под прикрытием посольства СССР в Виши и консульства в Париже. Обе эти точки реальной силы не представляли и были скорее символическими знаками присутствия в регионе. По состоянию на январь 1941 года в каждой из них имелось по два оперативных сотрудника с незначительным опытом работы, вдобавок никто из них не владел французским языком. Вскоре прикрытие резидентур исчезло, и они закрылись. Парижская точка прекратила существование 22 июня 1941 года, а расположенная в Виши — 30 июня, после разрыва правительством Петэна дипломатических отношений с СССР. Это полностью разрушило всю систему советской разведки в стране, поскольку к переводу на работу с нелегальных позиций она не была подготовлена. Созданный в предвоенные годы разветвленный агентурный аппарат бездействовал ввиду обрыва связей с источниками после отъезда из страны официальных советских учреждений.

В этих условиях агенты оказались фактически брошенными, однако не все из них воспользовались удобной ситуацией для разрыва связи с разведкой. Это свидетельствует о том, что, в отличие от послевоенного периода, вербовка на идейно-политической основе являлась наиболее прочной в арсенале методов советской разведки. В оккупированной зоне Франции основная часть ее источников группировалась вокруг нелегального резидента “Густава”, но в 1940 году он перебрался на юг страны и создал новую группу в “свободной зоне”. Там же располагались и две нелегальные резидентуры, сформированные из числа разведчиков, эвакуировавшихся из Испании в 1939 году и также утратившие связь с Центром, ранее поддерживавшуюся через “легальную” резидентуру в Виши. На севере страны преемником “Густава” стал имевший передатчик и собственный шифр “Ром”, однако его рация быстро пришла в негодность и требовала серьезного ремонта, крайне затруднительного в условиях немецкой оккупации. Поэтому и в оккупированной зоне сеть внешней разведки оказалась предоставлена самой себе и была для Центра бесполезна.

Москва пыталась восстановить утраченную связь, для чего в ноябре 1941 года направила группу связников в Англию. Эта операция осуществлялась в рамках заключенного в августе соглашения о сотрудничестве НКГБ и СИС, и в Центре ей придавали большое значение. После непродолжительной подготовки одна из связных все же добралась до Парижа, нашла “Рома” и помогла ему восстановить радиообмен, а затем отправилась на поиски “Густава”. Они увенчались успехом, однако вскоре разведчица опрометчиво увлеклась диверсионными операциями и летом 1942 года привлекла к себе внимание гестапо. Ее арест позволил немцам выйти на след “Рома” и вскоре ликвидировать его сеть. Погибли резидент, связная и все агенты. Группе “Густава” повезло больше, поскольку она была законсервирована, а часть источников отошла от работы навсегда.

В начале следующего года Центр объединил остатки обеих сетей в одну и подчинил их находившемуся в Айоне новому резиденту “Алексу”. Разведывательная отдача от сети “Алекса” была в целом невысокой. Собранные сведения при случае переправлялись в Москву, но значительно чаще направлялись в ФКП, а также через каналы связи с комитетом “Сражающаяся Франция” — в БСРА и МИ-6. Заслуживает внимания наличие в группе собственного информационно-аналитического “бюро информации”, что весьма редко встречается в агентурных сетях. Наиболее ценным вкладом “Алекса” в разведывательную деятельность пришлось воспользоваться уже после войны. В Москве пригодились накопленные ими материалы по Франции, в частности, по структуре ее разведки. Однако вскоре связь с сетью вновь прервалась, и восстановить ее удалось лишь через год, после прибытия в Алжир к советскому консулу курьера из Москвы с условиями связи. Но было уже слишком поздно. Немцы разгромили и эту группу, сам “Алекс” едва избежал захвата. К счастью, гестапо не сумело установить, что арестованные были не обычными бойцами Сопротивления, а советскими разведчиками, что позволило им избежать казни. Все они были отправлены в концентрационный лагерь, где воссоздали свою организацию, дожили до освобождения и вместе с союзными войсками в августе 1944 года сражались за освобождение Парижа. В послевоенный период сеть не ликвидировали, а сохранили для дальнейших операций.

6. ОСВОБОЖДЕНИЕ

Несмотря на значительные успехи оккупационных контрразведывательных служб во Франции, к началу 1944 года стало ясно, что они начинают утрачивать контроль за обстановкой. Переброски оружия из Великобритании приобрели такой размах, что немцы просто не успевали реагировать даже на известные им заброски, не говоря уже о новых разработках. Масштаб движения Сопротивления также увеличился. Одной из существенных причин этого стало прозаическое беспокойство французов о своей послевоенной репутации, поскольку всем было уже ясно, что Германия войну проиграет. Население страны, ранее почти абсолютно инертное и зачастую сотрудничавшее с оккупантами, теперь стремилось хоть как-то зафиксировать свое участие в борьбе против немцев. Номинально организации Сопротивления разрастались, и именно отсюда берет начало один из его мифов. Даже, в общем-то, не склонный к иллюзиям генерал Эйзенхауэр оценивал суммарную мощь партизанских и подпольных групп в 1944 году как эквивалентную шести дивизиям, что было явным преувеличением. К этому же разряду относятся и сообщения о тысячах немцев, якобы истребленных маки. Вермахт еще сохранял свою силу, и в открытых боевых действиях любые иррегулярные формирования были обречены на сокрушительный разгром. Подобные пропагандистские заявления выполняли задачу поднятия морального духа участников Сопротивления и их значимости в собственных глазах. Подлинная ценность движения заключалась не в боях и даже не в диверсиях, а в ведении разведки, начало которой было фактически положено в 1942 году.

Естественно, это была разведка не на стратегическом уровне. Основным ее методом оставалось визуальное наблюдение, обеспечивающее получение тактической и иногда оперативной информации о передвижениях войск и грузов, а также оценка результатов стратегических бомбардировок, осуществляемых союзной авиацией. Однако нехватка наблюдателей со специальным военным образованием вынуждала использовать для этой цели наспех подготовленных гражданских лиц, что сильно снижало достоверность полученных данных. Зато гражданские специалисты оказали определенную помощь в ведении экономической разведки, помогая выявлять слабые места рейха для последующего выбора объектов бомбардировок. Следует отметить, что именно отряды Сопротивления внесли наибольший вклад в разведку