районов высадки союзных экспедиционных сил в операции “Оверлорд” и отслеживание передвижений частей вермахта и СС после начала вторжения. В 1944 году Пасси утверждал, что его службы в состоянии в течение 48 часов дать ответ на любой заданный англичанами вопрос по Франции. Естественно, это было лишь декларативное заявление, однако в нем имелась и немалая доля истины.

По мере приближения дня “Д” — высадки союзнических экспедиционных войск во Франции — СОЕ все более наращивал интенсивность поставок средств ведения вооруженной борьбы. Например, в четвертом квартале 1943 года британские самолеты сбросили 1202 контейнера, а в первом квартале 1944 года — уже 6715. Для приема грузов БСРА сформировало две структуры: Бюро воздушных операций (БОА) на севере и Службу посадок и парашютирования (САП) на юге страны. Они являлись не только снабженческими, но и важными политическими инструментами, поскольку к каждой из них были прикомандированы по шесть региональных военных представителей (ДМР) де Голля, обладавших исключительным правом распределения поступавшего имущества и зачастую регулировавших поставки в соответствии с указаниями из Лондона. В частности, при любых затруднениях во взаимоотношениях с коммунистической партией группы ФТП немедленно переставали снабжаться. Многие доставленные грузы попадали к немцам, например, однажды лишь за одну ночь они изъяли из секретных складов вооружение для 3 тысяч человек.

Важным вкладом БСРА и французских агентов СОЕ в разведывательные операции явилось их участие в борьбе против применения Третьим рейхом “оружия возмездия” — крылатых ракет V-1, именовавшихся по терминологии того времени беспилотными самолетами-снарядами, и баллистических ракет V-2. Одно из первых донесений по этой теме поступило от группы Сопротивления “Марко Поло”, в которую входили ученые А. Хельброннер, Ж. Бержье, А. Эшкенази. Позднее, в августе 1943 года один из внедренных в вермахт агентов сообщил, что во Франции формируется 155-й зенитный полк под командованием полковника Вахтеля, который будет осуществлять пуски ракет большой дальности со 108, а затем с еще 400 катапульт. Наряду с поступавшими из Польши, Дании и Германии данными эти сведения послужили причиной принятия в октябре 1943 года решения о сплошном фотографировании побережья страны. Первые же разведывательные полеты выявили восемь сооружений непонятного назначения, напоминавших по форме лежащую на боку лыжу. К этому времени британцы еще не располагали достоверными сведениями о характере перспективного германского ракетного оружия, а потому оставались в недоумении относительно возможного использования этих “лыж”. Для запуска крылатых и баллистических ракет требуются совершенно разные пусковые установки, а британская разведка пока располагала лишь смешанными воедино данными о V-1 и V-2, не позволявшими сделать какие-либо конкретные выводы. Тем не менее, важность загадочных сооружений для немцев быстро стала очевидной. Если к 8 ноября аэрофотосъемка районов Кале и Шербура выявила 19 объектов типа “лыжа”, то через два дня их обнаружили уже 26, а к концу месяца — 95. Дополнительное подтверждение их значимости давали активные строительные работы, зафиксированные как с воздуха, так и с земли. Обеспокоенные британцы обратились к фотоснимкам полигона Пенемюнде на острове Узедом в Балтийском море, выполненным несколькими месяцами ранее после получения предупреждений о производстве там испытательных пусков “летающих торпед”. Сличение старых и новых снимков показало, что “лыжи” являются сооружениями, обеспечивающими старт крылатых ракет, и поэтому с 5 декабря они были включены в перечень первоочередных объектов для стратегических бомбардировок. Срыв беспилотного воздушного нападения на Британию стал одной из главных задач военно-воздушных сил союзников. Сотни тяжелых бомбардировщиков ежедневно сбрасывали на цели тысячи тонн бомб и успешно разрушали их, но немцы упорно восстанавливали уничтоженные и поврежденные сооружения. Интенсивность воздушных атак постепенно превзошла строительные возможности немцев, и к марту 1944 года из 96 “лыж” 86 были разрушены полностью, а 8 — частично. Однако ни британская, ни французская разведки не сумели установить, что с определенного времени все “лыжи” просто выполняли роль ложных целей для отвлечения внимания авиации противника от более уязвимых мест ракетной программы. Загадочные объекты были не стартовыми сооружениями, а просто складами готовых к пуску ракет V-1, под хранение которых были теперь приспособлены тоннели, ангары и просто жилые здания. Не знавшие этого союзники наивно полагали, что угроза для Британии устранена практически полностью. Одновременно воздушная разведка стала фиксировать появление новых непонятных сооружений, представлявших собой просто бетонные площадки с небольшими зданиями возле них. Эксперты верно отнесли их к объектам ракетной программы, однако полагали, что все они далеки от завершения, а потому не рекомендовали тратить на них ресурсы бомбардировочной авиации. Оптимистические заключения оказались весьма далеки от реальности. Как известно, разрушение “лыж” совершенно не повлияло на начавшиеся 13 июня 1944 года бомбардировки Британии крылатыми ракетами V-1, зато казавшиеся незаконченными бетонные площадки представляли собой практически готовые стартовые позиции для баллистических ракет V-2, полностью дооборудовавшиеся в течение 48 часов. В этом вопросе равно несостоятельными оказались и воздушная, и агентурная разведка Франции и Великобритании.

Однако сами французы по ранее изложенным соображениям считали своей главной задачей не разведывательные операции, а диверсии. Они приобрели оперативный масштаб лишь однажды, когда партизанские группы совместно с агентами СОЕ накануне операции “Оверлорд” в ночь с 5 на 6 июня 1944 года успешно осуществили 950 из 1050 запланированных актов саботажа и вызвали перерыв в железнодорожном движении. Указанные действия проводились в рамках трех параллельных планов осуществления диверсий: “зеленого” — на объектах железнодорожного транспорта, “пурпурного” — на линиях телефонной и телеграфной связи и “синего” — уничтожения линий электропередач. Однако результат их был пренебрежимо мал и не шел ни в какое сравнение с эффектом от крупных воздушных налетов.

Подготовка движения Сопротивления к “Оверлорду”, возможно, несла в себе больше риска, чем реальной пользы. В отличие от профессиональных агентурных сетей, подпольные и партизанские группы были сильно уязвимы в контрразведывательном отношении, что создавало опасность сопоставления немецкими спецслужбами информации по полученным из Лондона заданиям и определения ими времени и района высадки. О неизбежности же вторжения уже давно знали все. Стратегическая дезинформация СХАЕФ пыталась натолкнуть англичан на мысль о планировавшейся десантной операции в районе Кале, но нарочитое подсовывание таких данных могло вызвать обратный эффект. Собственно, именно так и произошло. Германские спецслужбы сумели получить достоверную информацию о предполагаемых действиях противника и правильно установили, что кодовым предупреждением о предстоящем вторжении будет служить начало одного из стихотворений Поля Верлена, передаваемое по частям в программах новостей Би-Би-Си на французском языке в 19.15 и 21.15. Его первые строки извещали о необходимости начать подготовку запланированных акций, а передача последних означала команду приступать к диверсиям. Такую информацию получил специалист СД по радиоиграм Гетц. Райле еще 14 октября 1943 года доложил