задумалась, не запятнает ли она священную чистоту этого места, если врежет ему по лицу.

Но она здесь не для того, чтобы драться с Фаридом. Она здесь, чтобы спасти сестру.

…Псалом, произнесенный у воды, что соединяет этот мир и следующий.

Ладони Карины прижались к сухой холодной земле, и в нее вошла великая сила. На какое-то мгновение она сама стала горой, древней и неподвижной.

– Я обращаю этот псалом к предкам, которые прошли по земле до меня и проложили тропу, по которой я следую, – сказала она. Произносимые ею слова приковывали ее тело и дух к этому месту, она сливалась с землей и уже не могла отличить себя от нее. – Я обращаю этот псалом тем, кто идет по земле вместе со мной, усваивает тяжелые уроки прошлого и исправляет совершенные ошибки. Я обращаю этот псалом к тем, кто пойдет по земле после меня, кто будет оглядываться на меня, как я оглядываюсь на своих предков, и начнет заново цикл бытия.

Даже произнося молитву, Карина понимала, что мыслить категориями предков и потомков неверно, потому что все они – одно. Они соединены непрерывной, пронзающей время линией без начала и без конца. По щекам ее текли слезы. Ханане тоже плакала.

– Я обращаю этот псалом к моей сестре, молю ее увидеть сокрытую в ней огромную силу и осознать, что она способна одолеть всех, кто желает погасить ее свет.

Ханане задрожала, но не сделала попытки отъехать от Фарида. Неужели Карина ошиблась? Неужели ее сестре в итоге не хватит решимости пойти против него?

…И душа царицы, связующая это все.

Карина ступила на возвышение и как будто впервые увидела мир. Она перестала быть проводником магии и стала самой магией, а магия стала ей. Она превратилась в сияющую сеть, объединяющую всех и все живущее в это мгновение.

Вода звала ее, и этот зов был слаще музыки. Карина знала, что вода обнимет ее крепче возлюбленного, приласкает нежнее матери. Пройдут столетия, а люди будут помнить царицу, которая принесла себя в жертву. Они будут радоваться.

Все, кроме Ханане.

– У меня есть одна последняя просьба, – сказала Карина, и мир, казалось, затаил дыхание, когда она взглянула в полные горя глаза Ханане. – Я хочу, чтобы смертельный удар нанесла Ханане. Если мне суждено умереть, пусть я погибну от сестриной руки.

43. Малик

Сколько себя помнил Малик, он всегда спасался от зиранского войска, и сейчас ему казалось диким, что он скачет ему навстречу.

Но он скакал – верхом на дензике, – и его сопровождали лучшие эшранские всадники.

– Видишь Иссама? – крикнул он скачущему рядом Каракалу. Бывший Страж его пугал, но Карина доверяла Каракалу, и этого Малику было достаточно.

Каракал, с ног до головы увешанный разнообразным оружием – Малик даже не знал названий многих из этих смертоносных предметов, – покачал головой:

– Еще нет, но он здесь. Я знаю.

Малик сначала не поверил, что связывающее Стражей заклятие верности можно нейтрализовать. Но Каракал являлся живым доказательством этого. В то время, пока Карина встречала Фарида и Ханане у озера, Малик должен был попытаться разрушить заклятие Иссама, чтобы он отозвал остальных воинов. Если сделать это не получится, им придется перейти к запасному плану.

Когда Карина обрисовывала эту стратегию вчера вечером, задача казалась простой и понятной, но сейчас, в ясном утреннем свете, она виделась Малику невыполнимой.

Любая победа кажется невозможной, пока ее не достигнешь, – сказал Царь Без Лица. Эти слова помогли Малику перековать страх в решимость. Всадники неслись вниз по склону навстречу своей цели.

Они обнаружили Иссама в конце тропы. Тот руководил возведением заграждения на единственном пути, по которому могли пройти эшранцы. Наверняка где-то в самой глубине души командир Стражей по-прежнему оставался похищенным из дома эшранским мальчишкой. Скорее всего, он был не слишком доволен тем, что ему приходится осквернять землю своих предков. В Ксар-Нирри он показал себя настоящего; Малик молил богов, чтобы этот настоящий Иссам снова проявился.

Как только они заметили Иссама, Каракал спрыгнул с дензика. Порыв ветра перенес его к бывшему сослуживцу. В это время Малик и остальные всадники прятались за поворотом тропы.

– Ну что, Иссам, готов закончить то, что мы с тобой начали в Доро-Лекке? – взревел Каракал. Не успел он договорить, как мимо его головы пролетел огненный шар.

Склон горы озарился пламенем, засвистел ветер. Воспользовавшись тем, что Иссам был сосредоточен на схватке с Каракалом, Малик попытался нащупать контуры сковывавшего его разум заклятия. Он послал в сторону заклятия поток магии, но оно стояло нерушимой стеной. Разве какая-либо иллюзия может уничтожить то, что вмуровано в душу этого человека?

Но Малик должен попытаться. Ради Карины, ради всех них – он должен попытаться.

– Опутывающих тебя цепей не существует, – сказал Малик. – Твоя воля свободна. Ты свободен.

Иссам перестал метать огонь и замер. Его окутала созданная Маликом иллюзия свободы. Малик затаил дыхание. Неужели сработало?

Нить, связывавшая его с иллюзией, натянулась.

И порвалась.

Командир Стражей повернулся к Малику. При каждом выдохе у него изо рта вырывалось пламя. Их взгляды встретились. Малик поворотил дензика и пустил его в галоп. Там, где только что была его голова, взорвался огненный шар.

Пора переходить к запасному плану.

44. Карина

– Это абсолютно исключено. – Фарид сказал именно то, чего от него ожидала Карина.

Она не обратила на него внимания и глядела только на Ханане.

– Если я должна погибнуть, я хочу принять смерть от твоей руки. Это справедливо, ведь это я тебя убила десять лет назад.

Она надеялась, что воспоминание о смерти выведет Ханане из апатии, но ее сестра не пошевелилась. Фарид тяжелыми шагами приблизился к Карине. Он не собирался больше проявлять терпение.

– Никаких требований! Никаких игр. Пора заканчивать.

Он схватил Карину за бока и поднял в воздух. Ханане не двинулась с места. Инстинкт самосохранения заставил Карину забиться в руках Фарида, хотя она и обещала себе, что не будет сопротивляться.

– Ханане! – Карина уже не знала, о чем она просила сестру. Вода озера бурлила, сверкала всеми цветами. Приведенная в движение божественной силой, она готова была поглотить Карину. – Ханане, пожалуйста!

Ханане дрожала с ног до головы, но с места не сходила.

Карина ошиблась. Сестринской любви Ханане недоставало, чтобы освободить волю, подавленную многими годами манипуляций. Карина заплакала – не по себе, но по своей сестре. Фарид уничтожил Ханане, превратив ее в ту, кем она не была.

Сейчас она не может выйти из-под мертвящего влияния Фарида, но,