Телефон высветил имя звонящего; то был Николай.

– Вероника, ну наконец-то! Я с тобой вчера аж до двенадцати ночи пытался связаться. В начале десятого позвонила Алена, вся такая насмерть перепуганная; сказала, что ты пропала неизвестно куда. Мы и так пытались тебя разыскать, и эдак, не знали, что и думать! Аленка даже звонила – бывшего твоего пытала, но он также о тебе ничего не знал. Ну, ты всех нас здорово напугала! А где ты находишься сейчас?

– А я нигде – между небом и землей, но ничего страшного со мной абсолютно не случилось и не случится. Просто у Алены я больше жить не хочу, пусть она что хочет кому угодно плетет про мое депрессивное душевное состояние и неадекватное поведение. Найду себе какое-нибудь другое прибежище!

– Никочка! Уверяю тебя, ты совершенно напрасно на нее взъелась. О женщины! Просто-напросто у Алениного шефа, как всегда, неожиданно поменялось настроение и планы; тогда она сразу же попыталась связаться с тобой насчет бассейна. Ни по домашнему, ни по мобильному ты уже не отвечала; тогда Алена послала СМС-текст мне. Я согласился составить ей компанию, вот и все. Ник, я сам лично еще до встречи с твоей подругой несколько раз пытался поймать тебя по телефону, да все напрасно – никто нигде не откликался. Мне-то ты веришь, горячая женщина? То чистая правда! Да, непросто жить с таким характером, как твой! Ведь мы с Аленой почти всю дорогу до Беккестуи проговорили о тебе и действительно сожалели, что тебя с нами нет.

По голосу Николай был искренне взволнован, но очевидное довольство мужчины также сквозило в его тоне. Темпераментная вспышка ревнивой женщины – так лично он, Коленька, расценивал мой поступок. Да, наверное, любому покажется неслабым комплиментом столь экстравагантная из-за него выходка. Наши человеческие суждения любят с нами остроумно пошутить. Прав был Будда: лучше научиться вообще не думать и жизнь станет гораздо проще.

– Я больше не хочу это обсуждать, Коля. Все решено – как решено, пусть так и остается! Хорошо, она ничего особенного не сделала, но жить там больше не стану в любом случае.

Собственный мой голос неожиданно легко и звонко парил по гостеприимной комнате матери и ребенка, отталкивался от стен цвета топленого молока, заполнял пространство яркими, стремительными и решительными звуками. Мной он слышался как бы со стороны и, оказывается, был действительно идентичен с голосом моей мамы. Будто бы она сейчас здесь говорит.

– Хорошо, но ты можешь хотя бы сказать, где находишься и где собираешься жить? Как называется твоя гостиница?.. Почему ты молчишь? Пожалуйста, пожалуйста, Ника, не клади трубку! Не отключайся!

Нет, Коленька явно за меня волновался. В столь дурацкой ситуации живое человеческое участие здорово ободряло и дорогого стоило. Надо же, кто-то пытался меня искать, кого-то еще волнует моя покалеченная судьба. Приятное, расслабляющее тепло ласковой светлой волной разлилось в животе и мерно потекло в ноги. Я смахнула со щеки одинокую жгучую слезинку.

– В данный конкретный момент времени я нахожусь на автобусной станции в Сандвике. Куда я пойду дальше и что стану делать – еще не решила. Курсы свои сегодня прогуляю, учителям позвоню чуть позже и договорюсь об отсутствии. Такой ярой отличнице все разрешат без проблем, – дерзким, но веселым тоном, слегка рисуясь собственной крутостью, отвечала я заботливому мужчине.

– О’кей и полный порядок! – с большим шумным облегчением выпустил он воздух на другом конце связи. – Тогда все просто очень замечательно, узнаю прежнюю Нику – своенравную, как внезапный обвал в горах. Минут через пятнадцать-двадцать за тобой на эту автобусную станцию приедет черный «Мерседес», садись без капризов, и шофер отвезет тебя на хитту одного моего хорошего друга. Дом стоит в лесу, но не волнуйся. На самом деле это совсем недалеко от Осло, всего-то минут двадцать пять на электричке от центра. Даже ближе, чем этот ваш Аскер или как его там. Я отпрошусь с работы и тоже туда вскоре приеду. На месте и решим, как разрешить сложившуюся ситуацию и жить дальше.

Что-то неуместное, какая-то мимолетная мужская игривость тона мигом меня насторожила. Мускулы живота резко напряглись и окаменели.

– Да зачем мне надо тащиться на дачу какого-то друга? Что я там забыла? Нет, не поеду; не хочу да и незачем!

– Слушай, Ника, меня внимательно. Я в данный момент разговаривать больше с тобой не могу. Придет машина – садись в нее, и все дела. Остальное обсудим позже. До встречи, все, пока!

Как-то совсем внезапно Николай совершенно изменил тональность разговора, видимо, в его кабинет вошла серьезная «шишка». Я закусила губу и крепко задумалась: русская девочка, проведшая все детство и часть юности с авторитарной советской бабушкой, легко выполняла указания, отданные по-комиссарски железным тоном; но в качестве взрослой женщины безуспешно рефлексировала по поводу так и не изжитых внутренних покорности и раболепия. Мне смертельно не хватало той благородной пленительной легкости, которая, помимо хорошего всестороннего образования, прививается человеку в спокойной и гармоничной семье. Целая жизнь могла бы сделаться гораздо проще, а так меня носит из крайности в крайность, как щепку по воле капризных волн. И не к добру обернется эта поездка на чужую дачу, сердцем чую!

Сама же уже наряжалась в облегающий белый костюм из пушистой, как персидская кошка, ангоры, вдевала в уши бриллиантовые «капельки», повязывала на шею прозрачно-призрачный, тоньше паутинки шарфик нежно-салатового оттенка, тщательно «наводила марафет». Даже ноготки подкрасила моментально сохнущим лаком. Злосчастный этот лак намедни был сильно снижен в цене и приобретен именно по этой причине – банальная проза моей, не слишком обеспеченной жизни. В пузырьке он выглядел вполне прилично, но на самих пальчиках вдруг приобрел вид превульгарнейший. Именно в такой безобразный матово-алюминиевый оттенок обычно красят кресты на деревенских кладбищах в российских глубинках. Видно, покойники его любят.

Перекрасить сии «руки вампира» не удалось; показалось, что кто-то предпринял неудачную попытку войти в двери. Естественно, что утром комнатка понадобилась для своего прямого назначения – пеленания малышей.

Подхватив сумки, я вихрем вылетела прочь из приютившего помещения.

«Лак, конечно, уродлив до невозможного, но какая кому разница, в конце концов! Ладно, зато по дороге поговорю с умным человеком Владленом Давыдовичем. Он добрый и трезвомыслящий мужчина, к тому же хозяйственный и практичный – в любой ситуации наверняка сможет присоветовать много разумного. Попрошу Николая оставить завхоза к обеду. Какой он все-таки молодчина: достал Алене в подарок суперумывальник и суперунитаз, как обещал, сам лично установил. Нет, про конфликт с ней распространяться не стоит; может, человек лелеет романтические надежды…» – первое, что подумалось на свежем воздухе. Смешно, но мысль о скорой встрече с героико-романтическим завхозом волшебным образом успокоила и укрепила расшатанную черной жизненной полосой нервную систему.

Оказалось, что до примерного появления посольского «мерса» в запасе еще полно времени, которое я с несомненной пользой для себя и своего норвежского языка решила провести в станционном магазинчике «Нарвесен».