Боясь даже предположить, чем может обернуться эта сцена, профессор все же не смог сдержать улыбку и прыснув со смеха перевел взгляд с гогочущего старика на в конец растерявшегося коллекционера. Иван тоже осознал, что внешний вид потрёпанного коллекционера, слегка осунувшиеся плечи, кожа, приобрётшая еще более странную пигментацию, в этот раз напоминавшую клоунский наряд, в купе с действительно наигранно-клишированной фразой, быстро разрядили обстановку превратив появление коллекционера в фарс.

– Знаете… – несмотря на затруднительность ситуации и откровенное пренебрежение персоной коллекционера, Иван все же обратился к нему на Вы: -… Будь мы персонажами какого-нибудь романа, с такими высказываниями, автору точно следовало бы сменить род деятельности, – Иван не знал, что с подвигло его сделать подобное замечание, которое, впрочем, в сложившейся ситуации казалось ему весьма уместным.

– Молчать! – внезапно стены дворца, наполнились звериным рыком, исторгнутым из огромной груди Ханина. В отличие от своего нанимателя, охранник как и прежде повергал в ужас всех, с кем только сталкивался взглядами. Его массивная фигура высилась над головами всех участников представления. Даже парочка высоких безымянных охранников, ведущих Софию и Питера под руки не могла сравниться с великаном Ханиным.

– На колени! – громогласный набат командного рыка бывшего военного вновь наполнил помещение, стоило громиле поравняться со своим нанимателем.

Не понимая, что на него произвело большее впечатление, яростный вид Ханина, или залп его криков, до сих отзывавшихся глухотой в ушах, Южин повиновался приказу и тотчас опустился на колени. Вслед за ним ниц пал и старик.

Дождавшись, когда пленники выполнят указание, Ханин не изменяя выражения обезумевшего быка, кивнул подчиненным и Питер с Софией распластались рядом со своими бывшими спутниками.

Иван резко дернул плечами, стоило ему услышать приглушенный стон Софии, которая очевидно неудачно приземлилась подле него самого и тотчас поймал на себе испепеляющий взгляд воровки. Казалось девушка нисколько не обращала внимания на ушибленное плечо. Неотрывно вглядываясь в глаза историка, она будто пыталась прожечь в нем дыру, чтобы утолить свою ярость. Воровка не слушала, от того совсем не обращала внимания на очередную раскатистую тираду громадного охранника. Сейчас для нее в этом мире существовал только она и этот предатель, в горло которого она вцепится с минуты на минуту.

– И что будет дальше? – Питер в отличии от воровки был куда более прагматичным и несмотря на откровенно проигрышный расклад, все же решил попытать удачу: – Я надеюсь этого достаточно, чтобы выкупить наши жизни? – зачастую взбалмошный, сыплющий невпопад остротами разного качества американец, сейчас представлял собой образец стойкости и словно заправский адвокат, чьи руки не были покрыты плотным узлом веревок, попытался выкупить свою свободу. Заканчивая фразу он взглядом обвел древний зал королевского дворца.

В ответ на вопрос Питера раздалось лишь гробовое молчание, прерываемое тихими хрипами все еще продолжавшего посмеиваться Лебелетье. Коллекционер пристально вглядывался в сосредоточенное лицо американца. Его впалые глазницы, густая копна волос в тусклом свете, практически превратили лицо Планкина в подобие настоящего черепа, от того тяжелый взгляд его немигающих глаз заставил ретироваться нерадивого адвоката.

– Мне кажется ваша парочка не до конца поняла условия сделки, – медленно переводя немигающий взгляд с Питера на Софию, наконец ледяным тоном процедил коллекционер: – В любой из множества вероятностей выхода из сложившейся ситуации смерть всей вашей компашки неизбежна и твое неуместное бахвальство это никак не изменит! – срываясь на взвизгивания, коллекционер подошел вплотную к Питеру и уже знакомым для Южина приемом обхватил худощавыми руками голову американца и придвинув лицо быстро зашептал: – У тебя нет ни единого козыря, все, что здесь есть, уже принадлежит мне , все это и так мое! – заканчивая фразу Планкин оттолкнул обескураженного вора, быстро переключил внимание на стоявшего подле него Южина и самодовольно улыбнулся: – Единственное, что я могу тебе предложить это осознание, из-за чего ты сдохнешь так далеко от своего дома!

Ощущая кожей ледяное прикосновения мелких глазок коллекционера, профессор наконец осознал весь ужас неминуемых последствий. Внезапно он осознал, что гонка, устроенная им ради мести, ради желания поквитаться с орденом Еретиков, обрекла ни в чем не повинных Питера и Софию на смерть.

Сам же Иван никогда не искал смерти, все это время, как только в его почтовый ящик упал увесистый конверт с уголовным делом четы Моро, он искал отмщения, но никак не погибели, впрочем, он все же был готов к подобному исходу. Образованный профессор истории прекрасно знал, что путь, на который он стал, мог привести его к подобному исходу, впрочем, увидев, как Питер опрокинулся навзничь, его сердце рухнуло куда-то вниз следом за американцем.

– Я все расскажу, – взглянув на Софию, на лице которой вместо презрения к историку, уже читались те же неутешительные мысли, что и у него, начал профессор. Взираясь в прекрасное лицо воровки, ныне искаженное гримасой отчаяния, профессор корил себя за все содеянное, корил себя за слепую ярость гложившую его все эти годы, корил, за то, что втянул девушку во все это и корил себя за то, что единственное, что он мог сделать это причинить ей еще больше боли, рассказывая, что это именно он все затеял и что он является архитектором их уничтожения…

– Все, что за моей спиной это награбленные Ватиканом святыни, идолы и реликвии…

Коротким жестом, блондин быстро прервал начинающуюся лекцию, после чего сделав короткий шаг к пленнику раскинул руки в стороны и широко улыбаясь быстро защебетал: – Мне плевать на уроки истории, сейчас мне гораздо интереснее, зачем ты заставил меня оббежать половину шарика… – с этими словами, коллекционер вновь выхватил обрез и направил ствол в испуганное лицо Софии: – И поскорее милый Джек, иначе твоя Роза не успеет добраться до заветной двери!

Глава 99

Убар (Атландита Песков), Царство Аддитов

22 сентября 2021 года, 15:31

Своды сказочного зала, являвшего собой миниатюрную карту Аравийского полуострова вновь услышали рассказ Южина, произнесенный им в этом же месте какими-то тридцатью минутами ранее. И если прежде в голосе профессора была победоносная бравада, преисполненная неприкрытой ненавистью к магистру ордена Еретиков, то сейчас, спутником этой истории стало совсем иное чувство. Сейчас историк не столько рассказывал, сколько каялся под тяжелым взглядом карих глаз воровки.

Рассказывая о всех перипетиях истории, в конце концов приведшей Ивана, Софию и всех участников этой сцены в сказочный дворец Аддитов, историк неотрывно смотрел в бездонные глаза воровки. Он понимал, что не имеет никакого права надеяться хоть на какое-то сострадание, или участие, но слабый уголек надежды все же теплился в