– Ты об этом помнишь? Но ведь тебе было всего лишь шесть лет!

– Я помню и об этом, и о многом другом. Если бы я вдруг стала забывчивой, то даже сочла бы это милостью Божьей. Шарлотта, ты совершила поступок, который Бог сочтет преступлением. Да и я тоже считаю его преступлением. Ты не имела права так поступать.

– Иветта делала это уже два раза. Священник ее простил. Мужчины думают только о себе! Они получают удовольствие, а мы от этого можем потом умереть. Я повторяла себе, что ты мне солгала – ты, безгрешный человек.

Сильные спазмы, начавшиеся у Шарлотты, заставили ее замолчать. Она перевернулась на бок и начала стонать и причитать.

– Даже не пытайся сделать меня виноватой! – сухо сказала Киона. – Я принесла тебе болеутоляющие таблетки. Сейчас я их тебе дам. Я также попросила приехать сюда Эстер Штернберг, потому что она медсестра. Я сделала это на всякий случай. Преждевременные роды на таком сроке – пятый месяц – чреваты серьезными последствиями. Тебя вообще-то следовало бы отвезти в больницу – что и советовала сделать Людвигу Эстер. Ну, и как нам поступить теперь? Она поймет, что ты сделала, если осмотрит тебя.

Шарлотта повернулась к Кионе и посмотрела на нее безумными глазами.

– Нет, не нужно везти меня в больницу. Я хочу остаться здесь. Плод из меня вышел, и я чувствую себя все же получше, чем вчера вечером. Серьезной опасности уже наверняка нет. Я потеряла не больше крови, чем при обычной менструации. С какой стати тебе пришло в голову привезти сюда эту женщину?

– Прости меня за то, что я побеспокоилась о твоей безопасности! О том, что тебе плохо, я также поставила в известность Эрмин. Я подумала, что то, что происходит сейчас с тобой, происходит само по себе, не по твоей воле, – сердито сказала Киона, едва не начиная плакать. – Моя бедная Шарлотта, ты меня разочаровываешь! Я ведь тебе сказала, что этот ребенок был от Людвига.

– Мой муж считает, что ты сказала так всего лишь из вежливости. Я прекрасно знаю почему. Он отнюдь не дурак. Я тоже не дура. В Германии мы в меру своих возможностей предохранялись, потому что я не хотела заводить еще детей. А от того, второго мужчины, я не осмеливалась требовать, чтобы он соблюдал меры предосторожности. К тому же он вел себя в постели как бешеный пес…

Киона в отчаянии закрыла себе уши ладонями. Ее сердце заколотилось так, что, казалось, вот-вот разорвется на части. Ее терзали гнев и ужас. А еще она не знала, как ей сейчас поступить. Эстер избавила ее от необходимости долго размышлять над тем, какое решение следует принять, поскольку эта медсестра, решительно постучав в дверь, зашла в комнату.

– Я извиняюсь за то, что вмешиваюсь в ход событий, но я проработала всю ночь, сильно устала и не собираюсь стоять в ожидании за дверью аж до полудня. Эта женщина-индианка посоветовала мне в срочном порядке вас обследовать.

Шарлотта, опираясь на локоть, попыталась приподняться. Она посмотрела на Эстер фальшиво-безмятежным взглядом.

– Мне жаль, но вас потревожили понапрасну.

– Ваш муж искал в Робервале местного врача. Думаю, вы не выдворили бы этого врача, если бы он пришел.

– Людвиг просто испугался. Врач мне уже больше не нужен. Бабушка Одина мне очень помогла, когда я потеряла ребенка. Это произошло где-то час назад. Мне нужны были всего лишь обезболивающие таблетки. У меня сильно болел живот.

Эстер заметила, что на комоде стоят графин с водой и стакан. Она держала в руке сумку, которую подготовила Акали и в которой лежали таблетки.

– Мадам, я должна вас осмотреть, чтобы убедиться в том, что у вас там все нормально и чисто, – стала настаивать Эстер. – Зачем вам от этого отказываться? У вас ведь уже родилось двое детей. Какой вам смысл стесняться?

Несмотря на охвативший Киону гнев, ей стало жаль Шарлотту, на лице которой появилось жалобное выражение. «Кто я такая, чтобы ее осуждать? – мысленно спросила Киона сама себя. – Никто меня сурово не судил, когда я сбежала с Делсеном. И Шарлотта меня не осуждала. Я на нее ужасно злюсь, но я ведь не знаю, что представляют собой роды. Она права в том, что многие женщины во время родов умирают».

– Во всем виновата я, Эстер, – заявила Киона громко. – Я испугалась, что произойдет трагедия, и не захотела полагаться на навыки бабушки Одины, хотят она много раз помогала при родах. Раз уж Шарлотта почувствовала себя лучше, давайте мы отвезем вас обратно в Роберваль. Врач наверняка придет сюда сегодня вечером или завтра утром. Видите ли, Шарлотта приехала из Германии измученной и сильно похудевшей. Ее последние роды были трудными. Мы все за нее боимся.

Эстер протянула Шарлотте стакан воды и две таблетки, но та, взяв все это, не стала принимать таблетки. На ее лице появилось выражение сомнения.

– Моя совесть не будет спокойна, пока я не осмотрю эту женщину, – сказала Эстер. – Было бы нелепо уйти и вообще ничего не сделать! У меня есть все, что нужно: вода, полотенце. Света, правда, тут маловато. Выйдите, Киона, она тогда почувствует себя свободнее.

– Нет, я останусь. Я просто повернусь к ней спиной – вот так!

Киона вздохнула, не зная, что ей делать дальше. Шарлотта уступила настояниям медсестры, надеясь, что та не заметит ничего особенного из-за царящего в комнате полумрака и из-за крови, которая, как она чувствовала, вот уже несколько минут сочилась из ее утробы и впитывалась в гигиеническую салфетку. Осмотр продлился недолго. Эстер вытерла руки полотенцем, которое висело на спинке кровати, и одним резким движением накрыла тело Шарлотты простыней.

– Вы сильно себя поранили, идиотка вы этакая, – сказала она очень тихо презрительным тоном. – Вы и в самом деле думали, что я ничего не поняла? Я догадалась обо всем уже по одному вашему виноватому взгляду. Как вы могли так поступить, мадам?

– А кто дал вам право называть меня идиоткой? – огрызнулась Шарлотта, начав всхлипывать.

– Да, верно, мне следовало назвать вас не идиоткой, а убийцей!

– Не надо так говорить! – запротестовала Киона.

– О ней и ее муже следовало бы сообщить в полицию, чтобы их арестовали! – вспылила Эстер. – Прервать беременность, когда плоду уже пятый месяц! Даже в два месяца – и то это было бы гнусным поступком, а при таком сроке – вообще глупо и очень опасно. На что вы рассчитывали, мадам? На то, что доктор из Роберваля ничего не поймет? Ваш муж, получается, еще глупее вас!

– Замолчите! Не впутывайте Людвига в эту историю! – сердито выпалила Киона. – Вы относитесь к нему с предубеждением, потому что он немец. Поверьте мне, он искренне полагал, что это был выкидыш. Вам, может, не понравятся мои слова, но Людвиг – самый лучший из всех, с кем я сталкивалась за свою жизнь еще с самого рождения. Он сама доброта, сострадание и скромность.

Киона замолчала, прерывисто дыша и удивляясь самой себе. Шарлотта же обливалась слезами.

– Не бойтесь, – сказала Эстер. – Я не стану сообщать о вас в полицию. В Старом Свете и так уже было слишком много людей, с радостью отправляющих других в преисподнюю, и я не опущусь до того, чтобы последовать их примеру. Ваш муж поедет со мной в город, и я дам ему список того, что необходимо купить в аптеке. Потребуются дезинфицирующие растворы и болеутоляющие средства. Если вам хоть немного повезет, вы поправитесь довольно быстро. До свидания, мадам Бауэр… У вас ведь такая фамилия, да?