Официальную концепцию контрреволюции предстояло проиллюстрировать тщательно подобранным фактическим материалом – эту задачу призван был выполнить наиболее грандиозный пропагандистский проект режима Кадара, рассчитанный не столько на внутреннюю аудиторию, сколько на мировое общественное мнение. Речь идет о так называемой «Белой книге», вышедшей в 4 томах на нескольких языках[742]. Метод подготовки этого издания основывался на селективном подходе к фактам – отбиралось лишь то, что могло работать на концепцию контрреволюции. Значительное место в «Белой книге» занимали подборки материала о зверствах «контрреволюционеров» (линчеваниях сотрудников госбезопасности и т. д.), причем все это сопровождалось яркими фотоиллюстрациями. Иногда включались непроверенные, а то и заведомо ложные сведения, в соответствии со своим предназначением работавшие на формирование мифа об угрозе установления в Венгрии фашистского режима в случае невмешательства советских войск. Масштабы террора против коммунистов и сотрудников госбезопасности в этих публикациях несколько преувеличивались, но еще больше преувеличивались активность западных спецслужб, их роль в подготовке «контрреволюционного заговора».

Концепция «контрреволюционного заговора» была неотделима от личности Имре Надя. Бывший премьер-министр, в первые недели кадаровской власти обвинявшийся главным образом в недееспособности, в документах января-февраля 1957 года объявляется сознательным предателем, хотя должно было еще пройти какое-то время, чтобы сломить сопротивление части партактива проведению судебного процесса по его делу. Работа над специальным изданием, посвященным «заговорщической» деятельности Имре Надя и его «сообщников»[743], шла параллельно с составлением обвинительного заключения по делу И. Надя, были широко использованы показания, сделанные в ходе следствия, причем непредвзятый читатель мог легко обнаружить противоречия в показаниях разных лиц, ставившие под сомнение достоверность всей конструкции[744]. На Западе пропагандистский эффект от публикации «Белой книги» и сопутствующих ей изданий был невысоким. Достаточно сказать, например, что в Италии даже издательство, близкое к компартии, предпочитало переизданию кадаровских пропагандистских опусов публикацию трудов самого И. Надя, имевших гораздо больший читательский спрос.

Массированная пропагандистская кампания была организована осенью 1957 года, в связи с первой годовщиной событий. Вышло большое количество книг и брошюр. Создание в некоторых из них «звериного образа» повстанцев служило подготовке общественного мнения к положительной реакции на суровые приговоры судебных инстанций. С другой стороны, происходила героизация сил, боровшихся с «контрреволюцией», в частности, бойцов отрядов особого назначения, созданных кадаровским правительством в ноябре 1956 года. Важной задачей пропагандистской литературы являлось разоблачение подрывной деятельности западных спецслужб и в первую очередь радиостанции «Свободная Европа». (Одной из излюбленных тем публицистов стала обработка западными спецслужбами венгерских беженцев). Венгрия и зона Суэцкого канала рассматривались как два плацдарма наступления мирового империализма на силы мира и прогресса. Главный пафос массовой пропагандистской продукции заключался в том, что своими действиями Советская Армия предотвратила угрозу новой мировой войны и фашистского реванша. Этой теме посвящались также пропагандистские брошюры, авторы которых пытались обосновать необходимость пребывания в Венгрии советских войск.

Конструируемая концепция «контрреволюционного заговора» находилась в противоречии с архивными документами, особенно теми, которые могли бы пролить свет на деятельность Кадара в качестве министра в правительстве И. Надя, показать его прямую причастность к роспуску в конце октября стоявшей у власти Венгерской партии трудящихся, введению многопартийности, провозглашению выхода Венгрии из Организации Варшавского договора. Историческая реконструкция первых дней существования новой партии – ВСРП на основе ее программных документов, выражавших солидарность с идеями и целями венгерской революции, представляла особенно явную угрозу для легитимности режима, документированные исследования в этой области категорически исключались.

Я. Кадар перед участниками рабочих советов. 30 ноября 1956 года

Правительство Я. Кадара формирует преданные ему отряды внутренних войск. Декабрь 1956 года

В конце лета 1958 года разыгрался скандал, связанный с подготовленным в Институте истории партии к публикации сборником документов о событиях 1956 года. Соответствующая комиссия Политбюро нашла в концепции сборника и подборке документов противоречие официальным установкам – схема, выстраивавшаяся при их прочтении, не подтверждала необходимости осуждения Имре Надя, казненного всего за два месяца до этого. Кроме того, сам Кадар, 1 ноября 1956 года выступивший против членства Венгрии в Организации Варшавского договора, и некоторые члены его руководства выставлялись в неприглядном – с точки зрения пропагандистских органов ВСРП – свете, поскольку в предполагаемый сборник планировалось включить те выступления Кадара, о которых он предпочел бы забыть. Позднее, вплоть до 1970-х годов, вопрос о документальных публикациях не вставал, а круг источников по истории ВСРП указанного периода ограничивался несколькими партийными резолюциями, а также речами Кадара. Даже первые номера главной газеты ВСРП «Népszabadság», начавшей выходить 1 ноября 1956 года и успевшей опубликовать произнесенную вечером того же дня речь Кадара в поддержку национальной революции, находились в спецхране.

«Русские домой!»

Не только документальные публикации, но и издание мемуаров вплоть до 1980-х годов считалось делом крайне нежелательным; при всей «незаметности» политической полиции в Венгрии эпохи зрелого кадаризма соответствующие службы держали под неослабным контролем многих из тех, кому было что вспомнить – носителей уникального исторического знания, препятствуя распространению в стране и за рубежом информации, выходившей за рамки установленных схем. Блокировался даже выход мемуаров ряда авторитетных ветеранов партии, относившихся в 1956 году к кругу умеренных реформаторов. В тех редких случаях, когда такие мемуары все же выходили в свет, тема 1956 года затрагивалась вскользь, без всякой детализации и, конечно, в строгом соответствии с официальными установками.