Нам, читающим текст Гуссерля спустя 120 лет, следует принять в расчет прежде всего фактическую констатацию, касающуюся значительного оживления и качественного обогащения исследований по логике в конце XIX века. Это свидетельство проливает свет также на обусловленность исследовательской ситуацией растущего интереса самого Гуссерля к проблемам логики, что, в частности, имеет отношение к быстрому возникновению и оформлению его великих «Логических исследований».

Два более конкретных момента также должны привлечь интерес историков гуссерлевской мысли к контексту развития европейской философии, логики, психологи в конце XIX века.

Во-первых, это продолжающееся внимание Гуссерля к новым исследованиям тех же выдающихся авторов, которые так или иначе попали в кадр «Философии арифметики».

Во-вторых, из гуссерлевского обзора можно получить компетентные свидетельства (ценные для профессиональных и внимательных историков мысли) о складывавшейся тогда и несколько позже «референтной группе» авторов, отдельные представители которой, и не только по оценке Гуссерля, создавали самобытные, оригинальные учения, а вместе с тем обеспечивали себе возможность плодотворно работать, быть замеченными и в будущем. Теперь их имена, как правило, уже прочно вписаны в историю философии и конца XIX, и первых десятилетий грядущего XX века.

Здесь же мы застаем эту историю в самом её начале, становлении и разворачиваем её как бы в замедленной съемке.

Выводы о характере и значении именно гуссерлевских исследований (здесь – по логике), осуществленных после «Философии арифметики», но ещё до «Логических исследований», будут представлены в ходе и в конце предлагаемого далее развёрнутого анализа и этой особой публикации, и других близких по теме опубликованных Гуссерлем работ и его рукописей.

Предварительно, ещё до подробного ознакомления читателей с этой и другими публикациями Гуссерля в тот интересный, но мало изученный даже на Западе период (а в России вообще оставленный в работах по истории феноменологии без всякого внимания), нужно дать читателям некоторые общие ориентиры. Для автора этих строк и они вытекали из погружения в исследования достаточно большого массива материалов, которые на русский язык, сколько я знаю, не переводилось и лишь часть которых можно было презентировать в моей книге немалого, но всё-таки ограниченного объема.

Итак, сообщение Гуссерля начинается с приведенной ранее простой и ясной констатации того, что логическая литература 1894 года обогатилась «ценными явлениями». Гуссерль сразу обозначил также и то, какие именно проблемы и дисциплинарные разделы привлекли его особое внимание из той обширной области тогдашнего научного знания, которую к концу XIX века традиционно и привычно маркировали предельно широким по значению старинным словом «логика», какие из них в литературе дискутировались особенно оживленно. При этом хорошо видно, к каким именно разработкам, спорам, дискуссиям был обращен именно гуссерлевский исследовательский интерес.

Это была, по определению автора обзора, прежде всего, «много обсуждаемая сфера “логического учения об элементах” (der logischen Elementarlehre) с уже обозначившимися “классами вопросов”, которые относятся либо к учению о суждении, либо как-либо примыкают к нему… Мы естественно начинаем, – предупреждает далее Гуссерль, – с общего изображения (Gesamtdarstellung) логики; вслед за этим [как раз] и идут, соответственно порядку тематики, работы о логическом учении об элементах, а в заключение – работы о методе (Methodenlehre)» (Hua XXII. S. 1248–12).

Это ориентирующее замечание существенно для понимания интересов и намерений Гуссерля относительно логики.

Гуссерль будет, во многом ещё примыкая к ориентациям ФА, разбирать работы общего характера, каковые к концу XIX века, как и годами раньше, входили в круг его философских исследований (в том числе в сфере философии математики), а также в логике, в психологии, т. е. в том едином комплексе гуманитарных наук, определявших идеи и поиски автора ФА (в предшествующих разделах моей книги они разбирались на материале ФА конкретно, а затем – в обобщенной форме – в завершающих резюме).

Примечательно, что и авторы, чьи новые исследования Гуссерль станет разбирать в интересующем нас обзоре, в сущности (кроме совсем новых) те же самые, что и в ФА. Так, сначала рассматривается следующее сочинение: W. Wundt. Logik. Eine Untersuchung der Prinzipien der Erkenntnis und der Methoden wissenschaftlicher Forschung (В. Вунд. Логика. Исследование принципов познания и методов научного ис следования, второе издание, Stuttgart 1893, I том. Учение о познании). В 1894 в Штутгарте же вышел II том этого произведения: Methodenlehre – учение о методе (с подзаголовком: Logik der Mathematik und Naturwissenschaften, St., 1894 – Логика математики и естественных наук). Вот оно-то и рецензируется у Гуссерля.

Сегодняшним читателям с самого начала очень важно принять во внимание следующие более конкретные обстоятельства: «логическая», по маркировке Гуссерля и его современников, тематика на самом деле (здесь положение не изменилось по сравнению с первой половиной 90-х годов XIX века) охватывает разработки, также относящиеся к теории познания и, в частности, научного познания.

Она не затрагивает новые специально-логические исследования à ala Фреге и в духе других авторов тогдашней математической логики. Следует применительно к последним уточнить: Гуссерль и во второй половине XIX века, будучи профессиональным математиком, осведомленным также и в логике, в принципе располагал знаниями и возможностями для специализации в новейшей (тогда) – в том числе математической – логике. И, кстати, в обсуждениях (с Фреге и с другими логиками) «их» тематики он выступал вовсе не в качестве дилетанта. То же мы наблюдаем, например, в рецензии на книгу Шрёдера.

Тем не менее он не погружался, как делали специалисты, подобные Фреге, в разработку этого, в тот и последующие периоды наиспециальнейшего ответвления логики. Поэтому «логическая литература», каковую он отобрал для рецензирования в анализируемом Обзоре, в сущности, стопроцентно относится к логике в её веками складывавшемся понимании и предметно-проблемном наполнении. И, скажем заранее, авторы свежих тогда сочинений, привлекших особое внимание Гуссерля – это, по большей части, специалисты по логике, но в достаточно широком для нового и новейшего времени понимании, объединявшем анализ логических проблем с философскими, в частности, гносеологическими (относительно новый тогда термин!) аспектами, с историей философии, а также с современной тогда философской психологией.

Нужны некоторые конкретные уточнения относительно противоречивости гуссерлевских философских-логических предпосылок и ориентиров.

Гуссерль уже оставил позади «Философию арифметики» и во второй половине 90-х XIX века обратился к изучению обновившихся логических исследований и разработок. И все же он пока пребывал как бы на «перепутье»: ведь он ещё был верен ряду тенденций анализа, которые были выделены ранее как типичные для первых этапов его раннего развития.

Вот почему, полагаю, Гуссерль особо внимательно присматривался к тому, имеются ли у рецензируемых авторов – а это были, скажем В. Вундт и другие признанные или новые, но быстро замеченные талантливые исследователи – «достойные упоминания изменения» (Ebenda. S. 12424).

Что касается