Болейнов надеялись избавиться от него навсегда. О том, что произошло в Графтоне, рассказывают по-разному. Кавендиш, писавший много лет спустя, утверждает, что Кампеджо препроводили в удобные апартаменты, а Уолси не обеспечили жильем, и ему пришлось сидеть на своем муле, стоявшем во дворе. Наконец пришел Генри Норрис и предложил ему воспользоваться своей комнатой, чтобы кардинал мог сменить дорожный костюм, прежде чем явиться к королю. Другой слуга Уолси, Томас Олворд, занесший свой отчет на бумагу через пять дней после описываемых событий, не упоминает об этом, но утверждает, что из-за небольших размеров Графтона оба кардинала остановились в соседнем Истон-Нестоне2. И Кавендиш, и Олворд сходятся в том, что, когда Уолси, трепеща, вошел в набитый людьми приемный зал и встал на колени перед государем, старая привязанность Генриха к нему дала о себе знать: король с улыбкой поднял его и отвел в нишу окна, где они принялись разговаривать, к великому изумлению очевидцев.

Анна пришла в ярость. После того как Уолси ушел трапезничать, условившись о встрече с королем на следующее утро, она села обедать с Генрихом и разбранила его за дружелюбную беседу с тем, кто так сильно навредил ему самому и его королевству. Олворд сообщает, что на следующее утро Генрих и Уолси заседали в Совете, а после обеда король поехал на охоту. По словам же Кавендиша, Анна настояла, чтобы они с Генрихом рано поутру отправились осматривать новый охотничий парк, расположенный неподалеку; Уолси и Кампеджо явились как раз тогда, когда король был готов к отъезду, он сказал им, что у него нет времени на разговоры, и распрощался. Анна, устроившая пикник, позаботилась о том, чтобы король отсутствовал весь день. Когда он вернулся, Уолси уже уехал в Мор3.

Как бы то ни было, Генрих больше не виделся с Уолси. Под влиянием партии Болейнов, обвинявшей своего врага среди прочего даже в колдовстве, король согласился, что кардинала следует признать виновным – на основании Статута о превышении власти[56], который запрещал вмешательство папы в английские дела без разрешения короля, – в получении булл из Рима, чего Уолси не мог отрицать. Семнадцатого октября его лишили должности лорда-канцлера, после чего Норфолк и Саффолк, торжествуя, явились к нему в Эшер и изъяли Большую печать. Тем не менее король проявил милость к кардиналу: когда в ноябре парламент предъявил Уолси сорок четыре обвинения, Генрих отказался преследовать его по суду, позволив ему сохранить за собой кое-какие церковные владения и уехать в свой диоцез Йорк.

Последствия отстранения Уолси от власти были неисчислимыми. Усилились антиклерикальные настроения, разжигавшиеся Норфолком и Саффолком. У короля появился козел отпущения, на которого можно было свалить все неудачи прошлых лет: он получил возможность говорить, что Уолси – обманщик, делавший многое без его ведома4. Тайный совет и знать получили больше власти и влияния, так как теперь у них не было соперника.

В октябре король вернулся в Гринвич, забрав себе четыре лучших дома Уолси – Йорк-плейс, Мор, Титтенхэнгер и Эшер – вместе со всем их бесценным содержимым и став полноправным хозяином Хэмптон-корта. Строительные работы в нем продолжились, гербы Уолси сорвали, а на их месте появились королевские.

Второго ноября Генрих и Анна, сопровождаемая своей матерью, отправились на барке в Йорк-плейс5. Строго говоря, дворец оставался собственностью архиепископства Йорк, но в начале 1530-х годов адвокатам короля удастся преодолеть эту формальность6. Прежде чем покинуть свой дом, Уолси составил список имущества. Король с Анной осмотрели горы золотой посуды, лежавшей на раскладных столах в приемном зале, и роскошные гобелены, разложенные в длинной галерее7. Анна питала особую любовь к Йорк-плейсу, потому что там не было апартаментов королевы и она могла делить это жилище только с Генрихом. Приезжая туда, Анна располагалась в помещениях, находившихся под старой библиотекой Уолси. Во дворце также имелись комнаты для членов ее семьи8.

В Хэмптон-корте Генрих занялся возведением постройки, предназначенной для него одного, – башни Бейн, которая соединялась с личными покоями новой галереей9. Сам он пока расположился в королевских апартаментах, отделанных при Уолси. Башня Бейн сохранилась до наших дней10: это трехъярусный донжон, последний в своем роде, построенный в Англии. На первом этаже были помещения службы Личных покоев и хранилище; на втором – личная спальня короля, ванная (откуда и название башни – Бейн, то есть «Банная» или «Ванная»), где имелись краны с горячей и холодной водой, а также кабинет, на третьем – библиотека, занимавшая две комнаты, и сокровищница11. Генрих пользовался башней до 1533 года, после чего отдавал предпочтение более современным апартаментам.

Следующими задачами стали улучшение системы отвода сточных вод12 и сооружение второй большой кухни с тремя огромными открытыми очагами и двумя большими каменными решетками13, а также нескольких дополнительных кухонь и служебных флигелей. Позднее был расширен также погреб. Служебный комплекс в то время занимал более пятидесяти различных помещений14.

В 1530 году или около того король, по инициативе Анны Болейн, осуществил в Хэмптон-корте и другие переделки. Построенный Уолси деревянный мост заменили каменным, который «охраняли» геральдические животные короля, а на гейтхаусе и внутренних воротах появились королевские гербы15. По желанию Генриха здесь появились новый зал заседаний Совета и величественные водные ворота, к которым примыкала шедшая вдоль берега крытая галерея с зубчатыми стенами и эркерными окнами. Позже перестроили часовню, заново отделали королевские апартаменты и возвели обширный главный холл16. В целом за период с 1526 по 1546 год король потратил на превращение Хэмптон-корта в образцовый дворец 62 000 (18 600 000) фунтов стерлингов17.

Краснокирпичный дворец Эшер выстроили в XV столетии по желанию Уильяма Уэйнфлита, епископа Винчестера. Он оставался епископской собственностью вплоть до его покупки Генрихом VIII в 1537 году18. При Уолси к нему пристроили прекрасную галерею, похожую на брайдуэлльскую. Генрих велел разобрать ее и перенести во дворец Йорк, когда Уолси еще проживал в Эшере, «только из желания помучить его»19.

Мор, еще один дом постройки XV века, стоявший к юго-востоку от Рикменсворта, был с таким размахом перестроен при Уолси, что Жан дю Белле находил его прекраснее Хэмптон-корта20. Поначалу Генрих почти не занимался Мором, и к 1531 году когда-то прекрасный дворцовый сад «пришел в запустение»21, а главный дом поместья начал ветшать. Только в 1535 году король произвел там улучшения: главный холл разделили на части с помощью разноуровневых полов, так что над ним и под ним появились новые помещения. Позднее король несколько раз принимал здесь