Генрих держал королеву при себе, проводил время в молитвах, посещал мессы, причащался чаще обычного и каждый день исповедовался17. Утренние часы он посвящал делам, дневные – охоте18. Тем временем Уолси поехал в замок Лидс, где принялся разбираться с просьбами о передаче должностей и имущества умерших от болезней.

Остававшийся в Лондоне Норфолк подцепил лихорадку и выжил, однако страшная болезнь унесла троих из наиболее приближенных к королю джентльменов Личных покоев: сэра Уильяма Комптона, сэра Эдварда Пойнтца и Уильяма Кэрью, супруга Мэри Болейн. Комптон, «почивший из-за небрежности – ему позволили уснуть в начале заболевания»19, не оставил наследников, и слуги расхитили его имущество, а за его должностями выстроилась очередь из претендентов, готовых затоптать друг друга. Даже юный Ричмонд написал отцу, настоятельно прося отдать одну из них сэру Эдварду Сеймуру, «моему главному конюшему»20. Комптон завещал свои богатства Анне Гастингс, а королю оставил личные вещи: «небольшой ларец из слоновой кости с золоченым замком», полный драгоценностей, шахматную доску и набор для игры в триктрак21.

Уильям Кэрью умер внезапно 22 июня, ему было всего тридцать два года. Опекуншей его сына, Генри Кэрью, король сделал Анну Болейн, приходившуюся ему теткой22. Он также сообщил ей в письме о «крайней нужде», в которой пребывала ее сестра Мэри; по мнению Генриха, заботиться о ней должен был ее отец. По просьбе Анны король велел Рочфорду взять Мэри к себе и оказать ей помощь. Позже в том же году Анна снова обратилась к Генриху, и тот выделил ее сестре ежегодное пособие в 100 (30 000) фунтов стерлингов, которое прежде получал Уильям Кэрью23.

По смерти Кэрью его должность в Личных покоях уже через три дня занял сэр Фрэнсис Брайан24, тоже приходившийся кузеном Анне и давно желавший вернуться на прежнее место. Вероятно, это произошло благодаря его кузине, сторонником которой он, разумеется, был изначально. Однако, несмотря на свои несомненные достоинства, Брайан, в отличие от Кэрью, не остепенился с годами: обладатель холодного ума, умелый дипломат и знатный вельможа, он продолжал вести себя как распутный повеса. Брайан получил большое влияние и пользовался благосклонностью короля, постоянно составляя ему компанию в личных покоях, выступая его напарником в азартных играх, катании шаров и теннисе.

Другим служителем Личных покоев, которого король высоко ценил, был юный паж Фрэнсис Уэстон, одаренный лютнист и превосходный атлет; Уайетт описывал его как «милейшего» человека. Генрих любил общество Уэстона и часто приказывал ему проводить ночь в королевской опочивальне25. Анне он тоже нравился; порой они играли в карты вчетвером – Анна, король, Брайан и Уэстон26.

Из Титтенхэнгера Генрих направился на север, в Эмптхилл, где воздух был более здоровым, и там начал жаловаться на головные боли, чем вызвал недолгую панику. Он по-прежнему чувствовал себя неважно, когда переехал в Графтон, но боли уже не мучили его. Перемещения, начавшиеся как бегство от чумы, превратились в поездку по стране, однако, заботясь о душе, король исправно посещал святилища и монастыри.

В середине лета потливая лихорадка начала утихать в Англии и быстро распространяться в Европе. По пути в Вудсток Генрих встретил гонца, который предупредил его, что один слуга герцога Саффолка, уехавший вперед для подготовки дворца к прибытию короля, несколько дней назад умер от потливой лихорадки. Король «не мог не удивиться» тому, что Саффолк не удосужился предупредить его раньше; теперь маршрут требовалось менять на ходу, к великой досаде короля27. В результате Генрих отправился на север и добрался до поместья Олд-Мур-холл в городе Саттон-Колдфилд, где стал гостем Джона Веси, епископа Эксетера. Охотясь в близлежащем парке Саттон-Чейз, король выследил редкого в тех краях кабана, но зверь яростно накинулся на него; Генриха спасла случайно оказавшаяся рядом местная девушка с луком и стрелами, которая застрелила животное.

В августе планы короля вновь изменились, так как рядом с Лондоном продолжали наблюдаться случаи чумы. Он переехал из Мора в Титтенхэнгер28. При каждом его перемещении вперед посылали людей для обследования домов, где собирался остановиться король29.

Примерно в это время к королю для вручения верительных грамот явился Жан дю Белле, епископ Байонны и первый посол Франции, направленный в Англию на постоянной основе. Вскоре по прибытии Белле заметил, что «мадемуазель Болейн вернулась ко двору», вновь в сопровождении матери. Визит Анны не продлился долго, но этого хватило, чтобы еще больше распалить страсть короля после многих недель разлуки. Генрих и Анна каждый день вместе ездили на охоту и часто приглашали с собой дю Белле, так как оба желали заручиться поддержкой французского монарха, а подобное приглашение служило знаком особой милости. «Мадам Анна» решила очаровать посла, делала ему щедрые подарки – охотничий костюм, шляпа, рог, прекрасный грейхаунд – и поясняла, что поступает так «по распоряжению короля», а Генрих нередко отзывал француза в сторонку и вел с ним конфиденциальные беседы. Судя по докладам посла, ему льстило такое внимание, но он не спешил делать вывод о любви английского суверена к Франции30. Французский король, как умный человек, понимал его с полуслова.

36

«Вернись к своей жене!»

«Великое дело короля» поляризовало элиту и привело к ожесточенной борьбе за власть. К 1528 году при дворе, в Личных покоях и Тайном совете отчетливо обозначились три партии: приверженцы Уолси и сторонники короля, особенно сэр Джон Расселл; консервативно настроенные аристократы, среди них – Эксетер, Стаффорды, Невиллы, Поулы и герцогиня Норфолк, которые тайно поддерживали королеву, а также хотели лишить власти Уолси; партия Болейнов, вскоре ставшая самой влиятельной, которую возглавляли сама Анна, Рочфорд, Джордж Болейн и сэр Фрэнсис Брайан. Члены этой группировки, в которую входили также сэр Томас Чейни и его друг Джон Уоллоп, были твердо намерены лишить Уолси монополии на власть и пользовались каждой возможностью, чтобы настроить короля против него.

К партии Болейнов присоединились герцоги Норфолк и Саффолк, которые, не испытывая симпатий по отношению к Рочфорду и его родне, давно замышляли свержение кардинала и видели в возвышении Анны средство достижения своей цели1. У Норфолка имелись свои интересы, так как Анна была его племянницей и ее возвышение могло быть выгодным для Говардов. Сама Анна охотно содействовала всем начинаниям своих сторонников: Джордж Кавендиш утверждает, что она соглашалась выполнять любые их просьбы, так как имела «затаенное желание отомстить кардиналу», который разорвал ее отношения с лордом Генри Перси, в результате чего она попала в немилость. Враждебность Анны к Уолси, скорее всего, подпитывалась