Метания не приносили пользы. Она устала. Она давно не ела и голод начал сводить с ума. Вот что он сделал ― поместил её в тот кошмар, только наяву и если в Библиотеке Первых царей Драгану не мучил голод, жажда, а во сне необходимость отсутствовала, то здесь это стало персональным испытанием, доводящим до помешательства.

Свет горел постоянно. Приходилось утыкаться в подушку лицом только бы не видеть его. На кровати кроме жёсткого матраса, тонкого одеяла и подушки, больше ничего не было. В камере поддерживалась постоянно одна и та же температура, по крайне мере ей так казалось. А из крана текла едва тёплая вода.

Первый раз принимать душ было невыносимо. Она не простояла и двух минут, наверное. А кроме серых штанов и кофты, в которых она уже проснулась в камере, у неё ничего не было. Она сразу же замёрзла и долго не могла согреться даже под одеялом. С каждым разом, Драгана училась выдерживать холод. Привыкая и закаляясь, она могла отвлечься от навязчивой идеи искать способ рыть туннель, чтобы бежать.

Драгана старалась опираться на внутренние часы, считать, царапать краску на стенах браслетами, что заперли её здесь, но не помогало. Кормили в разное время. В двери открывалось окно и поднос с едой мягко опускался на пол потоком магии. Кто-то вроде стоял за дверью, но она никогда не слышала голосов. Еду могли давать с большим разрывом, желудок начинал болеть и её тошнило от голода или кормили часто, и еда не успевала перевариться. Подобное сбивало.

А когда ей удавалось заснуть при грёбаном свете! Просыпаясь, она не обнаруживала своих царапин на стене. От них избавлялись, запутывая ещё больше.

Так сколько прошло времени?

Индивидуальная клетка сводила с ума с особым рвением.

Сначала она пыталась говорить сама с собой. Проговаривать какие-нибудь истории из детства, держала себя в тонусе. Вспоминала языки, мысленно рисовала карты на потолке, но моргнув, всё приходилось начинать сначала. Больше всего помогали легенды, рассказанные отцом в глубоком детстве и воспоминания о ссорах с Томасом на этой почве. Но вскоре диалог перерастал в заумное разглагольствование, и приходилось искать способ прекратить и его. Голос в голове послушно умолкал, когда просыпался голод.

Драгана постоянно хотела спать и кроме кровати нашла способ, как засыпать быстрее. Она садилась лицом к любому доступному в камере углу и опускала голову на колени. Задница знатно болела, но темень, созданная искусственно, помогала заснуть хотя бы на несколько часов. По крайне мере ей так казалось.

Усталость, злость, раздражение начали накапливаться, и Драгана не знала, сколько так ещё протянет.

Больше всего убивала тишина. Никто не говорил с ней, а постоянно вода из крана не текла. Драгана открывала воду в душе, раковине, но через время кран сам поворачивался и шум стихал. И всегда с разным промежутком времени. Однажды она села на пол рядом с кроватью и начала двигать её, дёргая за ножку. Туда-сюда. Царапая безупречный пол из дерева. Первый раз, когда она поняла, что паркет цельный, Драгана с остервенением старалась отыскать стыки. Надеялась оторвать дерево. Что-нибудь сотворить. Но только помыла собой пол в камере и не больше. От бессилия Драгана злилась ещё больше и расцарапывала паркет ножкой кровати сильнее, стараясь так добиться цели. Но вымоталась настолько, что уснула на полу, лёжа на спине, смотря на лампы.

Когда она проснулась, кровать больше не двигалась с места, а глубокие царапины срослись, как зеркальный пол в храме Тары.

Магия. Грёбанная магия издевалась над ней.

Кольца нет, и она держалась из последних сил. Непонимание времени и сколько прошло суток, принуждал её думать, чтобы воззвать к Михаилу и умолять выпустить, попутно соглашаясь со всем предложенным. Но гордость и самоуважение просыпались в последний момент, и как бы тяжело не было, Драгана нашла способ справляться ― дёргала за браслеты и ошейник, чтобы выдёргивать себя не из тех мыслей. Долго это тоже не продолжилось. После очередного не продолжительного сна, она заметила, что оковы плотнее прилегали к запястьям и шее.

Теперь и царапать стены стало сложнее. Она стирала кожу вокруг браслетов в кровь, но просыпаясь ран не обнаруживала. Её исцеляли. Не давали навредить себе сильнее допустимого.

Так сколько прошло времени?

Возможно, прошло пять-восемь дней, но это было не точно. И даже если так, неужели она сдавалась так рано? Драгана хотела есть. Она легла на пол, смотрела на три круглые лампы, врезанные в потолок, старалась ни о чём не думать. Её скоро покормят, потому что живой она ценнее. Никто не знал, что случится с даром Мор, когда умрёт носитель. Никто не станет рисковать.

У Виктора был Синий гримуар и это усложняло всё и наводило на беспокойные мысли, что сейчас советник сидит в своих лабораториях, ставит новые опыты. Заставляет чародеев и людей раз за разом проходить через пытки, чтобы он получил желаемое. Драгана не хотела верить, что Михаил допустил подобное. Рискнул чародеями ради планов Альтова.

В памяти ещё свежи воспоминания того дня, когда она и Михаил видели девантов, служащих советникам, как комнатные собачки. Драгана помнила ярость, пылающую в серебряных глазах, и радушно позволяла себе надеяться, что Михаил действительно стремился спасти чародеев.

Интересно, сейчас была ночь или все-таки на улице светило солнце?

Становилось невыносимее, но Драгана заставляла себя верить, что справится.

Окошко в двери как раз открылось и поднос с едой опустился на пол. Драгана перевернулась на живот и посмотрела на еду. Под прозрачной крышкой, как обычно, был толстый сэндвич с курицей и сыром, грецкие орехи, айва и бутылочка молока. Она ненавидела уже эти продукты, но ничего другого не было. Приборов ей тоже не давали.

Поднос с едой не задерживался надолго. Даже если она не успевала всё съесть, крышка захлопывалась, и он покидал камеру через окошко. Голод подгонял, и Драгана села на пол ближе к двери, взяла сэндвич. Откусив большой кусок, она вовремя опомнилась, стала жевать медленнее, чтобы не подавиться и не забить желудок едой, которая не принесёт ни пользы, ни удовольствия. Лучше всего есть не торопясь. У бутылочки не было крышки или трубочки и открыть её можно только вдавив круглый шарик в неё, чтобы выпить молоко. На её беду, стекло бутылки ни разу не удалось разбить, как бы она не швыряла ту о стены. Зато Драгана наслаждалась шумом стекла, соприкасающегося с бетоном.

Сегодня была айва на десерт, но иногда