Онгент ободряюще улыбнулся Мирену и сказал:

– Множество святых используют духовные реликвии, которые способствуют их связи с богами. Определенно, это похоже на правду. А как эта Хранительница… ах, ну не важно. Где сейчас амулет?

– Был у Хейнрейла, и он, когда его носил, был недоступен моему взгляду во время видений.

– Конечно, нет, ведь нельзя же увидеть собственные глаза. Однако у него он был. А теперь же…

– Могильный холм. Когда я звонила в колокол на Святом Шторме, то видела, как он съезжал с Могильного холма. Должно быть, он оставил кулон там, у ползущих. На кладбище их полно. – Кари помедлила. Несуразное воспоминание, трудно поверить – не обозналось ли ее восприятие? Но сейчас нет причин о чем-то замалчивать. Придется довериться профессору. – И еще я… там была Эладора. Я не видела ее своим взором, но она была там. Вне своего тела, как я. Наверно, в царстве богов.

– Что стало с Хейнрейлом? – спросил Шпат.

– Его унесли сальники. По-моему, мертвого.

– Хорошо…

Профессора прервали выкрики снизу, а затем в дверь ввалился Хедан, хватаясь за сломанный нос.

– Шпат, там какая-то баба, такая, что…

– Такая, что выскажется сама за себя, – грозно выдохнула Алина, с топотом ступая внутрь. Она раскраснелась и сбила дыхалку – бегом прибежала от Святого Шторма, промчась через Мойку приблизительно с той же скоростью, с какой Мирен шагал через весь город. И глаза ее при виде Мирена прищурились, а обнаженный меч в руке замерцал огнем.

– Не егози, паренек. Синтер предупредил меня о твоих вывертах. Кариллон, ты жива? Паскудный упырь мне шею чуть не сломал.

– Со мной порядок, – сказала Кари. – Как ты меня нашла?

– Божие вмешательство, ети его в сраку, выручило. Хранимые Боги так орут, того гляди башка лопнет. Есть чего выпить?

Без единого слова Шпат извлек из Таммурова стола бутылку и кинул ей.

– Я – Алина. Половину всех вас, ублюдков, я должна сжечь у столба, а вторую половину сдать свечкососам-алхимикам именем закона и чертова порядка. – Она крепко глотнула и махнула бутылью Онгенту. – Вы про Эладору гутарили. Я ее оставила на церковной квартире, у Синтера, этого сгустка тухлой отрыжки. Что там с нею стряслось?

Когда Алина вошла, Онгент не пошевелил и мускулом. Он замер, как мышь, притаившаяся от хозяйской кошки. Перед тем как заговорить, он облизал губы.

– Едва ли мы с вами союзники. Ваши шпики годами меня изводили. Вы считаете меня еретиком – и нет никаких сомнений в том, что вы получили приказ убить мисс Тай.

– Я верю ей, – саму себя удивила Кари. Как и она, Алина попалась в лапы нечаянной святости не по своей воле. Принимая комплимент, Алина передала Кари бутылку. Кари набрала полный рот. Спиртное потекло, обжигая глотку, но согрело приятным теплом в животе: – Слушай, Алина, мы не знаем, что с Эладорой. Она промелькнула в моем наваждении, но…

– Ага, в моем тоже, минут двадцать с хреном назад. Это ты привычна, когда люди орут тебе прямо в башку изнутри, а я-то при чем? Занебесной силой я избавлена от похмелья, но это дело куда херовее бодуна. – Она ткнула Хедана ногой в сапоге. – Поэтому уже собралась порешить этого балбеса, для разрядки.

– Вас посетило видение? – спросил Шпат, очевидно стараясь выделить смысл этого лихого вторжения.

– Эладоры. Девчонка звала на помощь через Хранимых Богов. Как она так умудрилась, не понимаю. В суть я ни хера не врубилась – какие-то черви, Могильник и прочее говно. Но она сказала мне идти сюда – и здесь я нашла вас. Так о чем вся эта хрень?

Двигаясь по-прежнему крайне осторожно, точно в комнате с мантикорой, Онгент поднялся и бочком переместился к окну.

– Кариллон, пройди, пожалуйста, сюда. Предлагаю немного поворожить – просто чтобы прояснить суть ваших перекрестных видений.

Любое разъяснение в помощь, подумала Кари и присоединилась к Онгенту у окна. Снаружи Гвердон освещали пожары. Город казался истинной вотчиной хаоса. Профессор встал позади и положил руки поверх ее глаз. Намазал ей веки липкой смолой. По ощущениям – будто внутри глаз плавают жгучие медузы. Онгент пробормотал несколько слов, и сила устремилась в него и в нее тоже.

– Смотри, – прошептал он, и Кари открыла глаза.

Ее видения протекают иначе, но в сходном направлении. Сейчас стали зримы невидимые пути колдовских напряжений, пробегавших по городу, прямо как по подвалу ночлежки, когда они лечили Шпата. Увидала она и следы того самого волшебства – чар, связавших ее с Онгентом и Шпатом, чтобы она могла перенаправить мощь богов в заклинание исцеления. Вовне она заметила волшебные нити помельче – беспорядочные, елозящие по городу, словно черви. Справа небеса горели колдовством – свечение алхимических горнов отражалось от туч. За облаками смутно различалось движение. Наверное, это Черные Железные боги, хотя ни один колокол не звонил. Веретенщики начали приносить жертвы? В попытке наделить богов энергией, достаточной для воплощения даже без Кари.

Онгент прошептал новое слово, и связь между профессором и Кари вновь обрела силу. И давление на глаза, когда он посмотрел ими, тоже. Ее взор расплылся – он попытался направить взгляд на Могильный холм. Там, поднимаясь с восточного склона перекрученного холма, ярко горел столп волшебной энергии.

– Джермас, – прошептал на ухо Онгент. – Это – заклинание Джермаса. Клянусь честью. – Он отменил чары, и Кари выдернуло в обыденный мир.

– Джермас… вы про моего дедушку? Джермаса Тая? – Кари оперлась о подоконник, пробуя припомнить покойного деда. Сумела вызвать лишь щепотку воспоминаний: как ее то и дело заставляли замолкнуть и как она пряталась, когда властное чудовище бушевало в особняке, бывшем для нее целым миром, пока ее не отправили к тете Сильве. Мысль о том, что бешенство сердитого деда незримо окутывало небеса над Гвердоном, имела некий горький смысл.

– Я сотрудничал с ним, недолго, много лет назад. Он был провидцем и мечтателем, воистину, не без некоторых заманчивых идей о колдовстве и божественных началах. Конечно, я потерял с ним связь – ранние дни свободных тавматургических исследований были периодом хаоса, разнообразные группы ученых формировались и распадались, а Тай был очень скрытен. Но в его теориях я разбирался и готов сейчас засвидетельствовать их применение на практике.

– О чем вы знали, когда выкупали меня? – надавила на него Кари. – Вам было известно, что я Тай. Дед что-то со мной сотворил? Поэтому я святая, чтоб его? Вы знали об этом, когда явились за мной?

Онгент вскинул руки.

– Подозревал, да. Но уверенности не было. Я не знал, что именно ты из себя представляла. Джермас изучал верования секты сафидистов, богоугодников, которые с помощью молитв и самоотрешения смиряют свой дух пред божественной волей – с определенно неоднозначным успехом. Джермас – он, видишь ли, вечно ратовал за эффективность и прямой подход – предполагал наилучшим сотворить такую сущность, которая была бы, скажем так, духовно чуткой. Когда я заглянул к Джери Тафсону, то был убежден в твоей сопричастности неким духовным ипостасям. Я опасался, что это могли быть Черные Железные боги, но не был уверен. Наш вводный тест показал: тебя одолевал не какой-то там призрак или младший элементаль, но ты, э-э, отбыла в спешке прежде, чем я сумел подтвердить твою связь с томимыми жаждой. – Он улыбался, но в понурых глазах стояла усталость. – Заметь, ты прошла посвящение Танцора и грезились тебе церкви Хранителей. В общем, вероятно было многое, но теперь все это отброшено.