– Вижу, Шардлейк, вам надоела ваша мантия, – заметил Марчмаунт, когда я опустился на скамью напротив него. Сам он был в черной мантии барристера и немилосердно потел.

– Я решил сделать уступку жаре.

– Никто не видел вас в таком ярком платье, – с язвительной улыбкой заявил он. – Откровенно говоря, я с трудом вас узнал.

Я повернулся к юному родственнику леди Онор, который молча сидел рядом со мной.

– Ваше мнение о Лондоне не изменилось к лучшему, мастер Генри?

– После Линкольншира трудно привыкнуть к такому большому городу, – залившись краской, пробормотал юноша. – Здесь так много народу, и все куда-то спешат. У меня от этого голова кружится.

Внезапно лицо его просветлело, и он с гордостью сообщил:

– Правда, вчера я обедал у самого герцога Норфолкского. У него такой великолепный дом! Мне сказали, там часто бывает мистрис Говард, которая вскоре станет королевой.

– Не стоит во всеуслышанье строить столь смелые предположения, – неодобрительно заметил я.

– По-моему, Шардлейк, вы чрезмерно осторожны, – с хохотом воскликнул Марчмаунт. – Ни к чему бояться говорить о том, что известно всем и каждому! Дни Кромвеля сочтены.

– Я слышал, что лорд Кромвель низкого происхождения и к тому же отличается грубыми манерами, – изрек Генри.

– На вашем месте я бы воздержался от подобных замечаний, – отрезал я.

Юноша бросил на меня обиженный и растерянный взгляд. Леди Онор была права, он явно не обладал ни умом, ни характером, ни прочими качествами, необходимыми для того, чтобы проложить своей семье путь при дворе. Я бросил взгляд в носовую часть лодки, где сидела леди Онор. Она неотрывно глядела на воду, и на лице ее застыло задумчивое выражение. Увидав на саутуоркском берегу огромный круг арены, где должна была состояться травля, я подавил вздох. Откровенно говоря, мне всегда было тяжело наблюдать, как огромного испуганного зверя разрывают на части под оглушительный рев толпы.

Я ощутил, что кто-то коснулся моей руки. Марчмаунт перегнулся ко мне, и голова его оказалась так близко, что я ощущал на щеке его горячее дыхание.

– Вам удалось отыскать пропавшие бумаги? – шепотом осведомился он.

– Нет, но я непременно найду их и…

– Надеюсь, вы больше не будете тревожить леди Онор по поводу этих документов. Подобные расспросы тягостны для женщины со столь утонченной душой. Я имею право сказать это, ибо льщу себя надеждой, что после кончины супруга она считает меня своим ближайшим другом и советчиком.

Подавшись назад, я пристально взглянул на Марчмаунта. Он кивнул, сияя от самодовольства. Вспомнив все, что рассказывала леди Онор о его необоснованных притязаниях, я едва сдержался, чтобы не расхохотаться ему в лицо. Взглянув на Генри Вогена, я заметил, что он смотрит на воду, погрузившись в невеселые размышления. Наклонившись к большому волосатому уху Марчмаунта, я прошептал:

– Я слежу за вами, барристер, по распоряжению лорда Кромвеля. И мне доподлинно известно, что вы обсуждали с леди Онор некоторые вопросы, затрагивающие как ваши личные интересы, так и интересы герцога Норфолкского.

Произнеся эту тираду, я с удовольствием увидал, как Марчмаунт вздрогнул и заморгал от неожиданности.

– Вы не имеете никакого права вторгаться… – начал было он, но, встретившись с моим суровым взглядом, понурил голову.

– Да будет вам известно, барристер, я располагаю самыми широкими правами и полномочиями, – отчеканил я. – А вот право вмешиваться в дела леди Онор, которое вы, по вашим словам, имеете, существует только в вашем воображении.

Признаюсь, собственная грубость немало удивила меня; судя по всему, я перенял у Барака его бесцеремонную манеру общения.

– Наши разговоры с леди Онор носили частный характер, – пролепетал Марчмаунт. – Клянусь, они не имели никакого отношения к пропавшим бумагам.

– Иными словами, вы хотите сказать, что питаете к леди Онор нежные чувства?

– Прошу, не надо об этом, – залившись краской, прошептал Марчмаунт. – Не будем об этом говорить – ради леди Онор, не только ради меня. Это слишком деликатная тема.

В голосе его неожиданно послышалась мольба.

– Леди Онор поведала мне о ваших притязаниях на ее руку с большой неохотой, Марчмаунт, если только это может служить вам утешением, – сообщил я. – Впрочем, так и быть, я пощажу ваши чувства и не буду затрагивать эту щекотливую тему. Не буду я и расспрашивать вас о притязаниях герцога на земли леди Онор.

Глаза Марчмаунта полезли на лоб от изумления.

– Ах да, земли, – с излишней поспешностью подхватил он. – Это частное дело герцога.

Тут лодка слегка ударилась о ступени пристани, так что все пассажиры вздрогнули. Дамы засмеялись, лодочники принялись помогать им высаживаться на берег. Глядя на широкую спину Марчмаунта, я думал о том, что удивление, которое он выразил при упоминании о землях леди Онор, явно было неподдельным. Что, если леди Онор ввела меня в заблуждение и Норфолк вовсе не пылает желанием приобрести ее семейные владения. Тогда он добивается от нее чего-то другого. Я вспомнил, как леди Онор поклялась на Библии, что герцог никогда не заводил с ней разговор о греческом огне; вспомнил я и собственные сомнения относительно ее религиозных чувств.

На пристани было полно народа: в большинстве своем то были простолюдины, желавшие посмотреть на травлю. Какой-то человек в кожаной куртке наступил на широкую юбку леди Онор. Одна из ее камеристок жалобно вскрикнула, и слуга немедленно отшвырнул невежу прочь. Леди Онор испустила страдальческий вздох.

– Не знаю, искупит ли ожидающее нас зрелище тягостную необходимость терпеть всю эту толчею и шум, – проронила она.

Я заметил, что над верхней ее губой выступили бисеринки пота. – Уверяю вас, искупит, леди Онор, – торопливо заверил Марчмаунт. – Сегодня будет затравлен превосходный медведь по имени Магнус, специально доставленный из Германии. Это громадный зверь ростом более шести футов. Вчера он прикончил пятерых собак, а сам остался цел и невредим. Сегодня я непременно поставлю на него шиллинг.

Леди Онор окинула взором многочисленные ряды деревянного амфитеатра. Огромная толпа ожидала у ворот, и до нас доносились возбужденные крики. На арену уже выпустили старых слепых медведей, на которых, заходясь от злобы, наскакивали собаки. Леди Онор снова вздохнула.

– Где же он, великий и несравненный Магнус? – осведомилась она.

Марчмаунт, казалось, не заметил прозвучавших в ее голосе иронических ноток.

– Его выпустят на арену где-то через час, – сообщил он.

– А до той поры мне, пожалуй, нечего здесь делать, – заметила леди Онор. – Боюсь, я не в состоянии целый час выносить этот кошмарный шум. Думаю, вы простите меня, барристер, если я вас оставлю и прогуляюсь по набережной в обществе своих камеристок.