самом деле? — деланно огорчённо воскликнул он. — Как мне неловко напоминать вам об этом, господин Михар, но… — он наклонился к противнику — тот недовольно поджал губы — и с мстительным удовольствием медленно выговорил, возвращая себе чувство контроля над ситуацией: — Госпожа Михар, знаете ли, уже совершеннолетняя, и, в соответствии с нашими прекрасными законами, вольна выбирать себе супруга самостоятельно.

В глазах Михара на секунду сверкнул гнев. Сложив руки на груди, он чуть откинул голову, чтобы глядеть на противника свысока, и ледяным тоном спросил:

— Вы отдаёте себе отчёт в том, с кем связываетесь, сударь?

Райтэн изобразил лицом удивление, тоже сложил руки на груди и переспросил:

— А вы?

— Дерзите! — холодно бросил Михар.

Руби от этой короткой реплики вздрогнула: по опыту она знала, что, чем короче отец выражает своё недовольство, тем хуже это заканчивается для его собеседника.

Райтэн таких тонкостей, конечно, не знал.

— Как и любой Рийар, — с наслаждением и гордостью выговорил фамилию своего предка он.

Всю жизнь он старался сепарироваться от истории собственной семьи, потому что полагал, что о человеке должно судить по личным заслугам, а не по славе его предков. Райтэн хотел доказать всем — и себе в первую очередь — что он чего-то стоит сам, как просто Райтэн, а не как потомок славных людей. Впервые он заслонился родовым именем как щитом, и чувствовал странное, непривычное наслаждение, совершенно несвойственную ему обычно фамильную гордость — гордость не только за прославленного основателя рода, но и за всех его потомков, так или иначе наделённых общими чертами, которые были свойственны и самому Райтэну.

«Мы, Рийары» — в этом была и дерзость, и гордость, и честь свободолюбивого человека, ни перед кем не склоняющего шею.

«Ну! — с торжеством думал Райтэн, глядя в застывшее лицо противника. — Давай, продолжай в том же духе — и ты узнаешь, чего мы стоим!»

Он в этот момент совершенно не чувствовал ни страха, ни сомнений. Проснувшееся в нём чувство родовой гордости требовали незамедлительно доказать, что он, Райтэн, такой же, каким был и тот самый Рийар, и что все они, Рийары ли, Тогнары ли, другие ли члены семьи, носившие иные фамилии, — все они таковы, что предку бы их не пришлось краснеть, увидь он их в деле.

— Как и любой Рийар, — нарочито медленно пробормотал, меж тем, Михар, словно прожевав губами фамилию. Лицо его сделалось совершенно задумчивым, но от него ощутимо повеяло опасностью, — и тут Райтэну подумалось, что, возможно, он прям сейчас обдумывает, как бы поизящнее его, Райтэна, убить, и желательно так, чтобы остаться не причём и не нарваться на месть.

— Что ж! — вынес неожиданный вердикт Михар, безразлично и вежливо улыбнувшись и продолжив приторно-сладким голосом: — Кто я такой, чтобы мешать соединению двух любящих сердец? — он демонстративно потёр уголок глаза, мол, чуть не прослезился от сентиментальности. — Женитесь, сударь, женитесь! — досадливо махнул он рукой и, резко развернувшись, пружинистой энергичной походкой направился в город, не оглянувшись на дочь. Та, совершенно ошеломлённая, лишь хлопала глазами, не в силах понять, что это только что произошло.

Райтэн сморгнул, чувствуя, как его отпускает нервное напряжение. Он так пока и не понял, кем себя считать теперь: победителем или трупом.

Дрожащая Руби, всхлипывая, с плачем уткнулась в его спину.

— Нда, Тогнар, — подошёл к нему Илмарт и похлопал по плечу. — Ну ты и влип.

— Есть немного, — чуть дрожа непослушными онемевшими губами, согласился Райтэн, поворачиваясь и притягивая к себе Руби в попытках успокоить её дрожь.

В голове его была полнейшая пустота.

10. Куда умудрился влипнуть Райтэн?

Характер Райтэна был таков, что ему неоднократно приходилось сталкиваться с последствиями своих скорых эмоциональных решений и разгребать эти последствия — поэтому он однажды и навсегда сам с собой постановил, что не будет тратить время на пустые рассуждения и сожаления о том, что он мог бы сказать или сделать иначе. Если бы, в самом деле, он занимался подобным разбором — ему бы некогда было жить!

У Руби были мозги и она была привлекательна — этого, в сущности, оказалось вполне достаточно, чтобы Райтэн посчитал её вполне подходящей кандидатурой в жёны.

Не став тратить время на объяснения и сетования, он ухватил девушку под руку и потащил домой — за документами. Руби покорно шла, не задавая вопросов, а он, меж тем, перечислял некоторые плюсы, которые приходили ему в голову.

Итак, Руби, во-первых, была умна, и притом обладала неким характером, что делало её весьма привлекательной в глазах Райтэна.

Второе — Руби стала партнёром Дерека по делу с картами, а значит, была ещё и полезна.

Дальше — она являлась лучшей подругой сестры, что тоже можно было рассматривать как плюс. Да и тётушке она тоже нравилась. Да и Сэну. Да и что-то понимала в этом самом сульфате меди — глядишь, пристроится к делу. И хватка у неё хороша — быстро придумала, как выгодно устроить затею с картами. Да, однозначно, пока Райтэн скорым шагом нёсся до дома, в голове его сложилась мысль, что он неожиданно решил вопрос с женитьбой более чем удачно.

Единственным минусом в этом деле был тесть, но Райтэн предпочитал решать проблемы по мере их поступления. Поскольку господин Михар высказал нечто, могущее быть понятым как отеческое благословение, не было смысла волноваться прямо сейчас — а что делать потом, они уж решат потом.

Забрав свои и её документы, Райтэн потащил Руби дальше, по одному ему известному маршруту. На конце этого маршрута обнаружился дом, из которого стуком и криком Райтэн извлёк обитателя — сонного человечка в домашнем халате.

— Тогнар, мать твою! — возмущался тот в процессе вытаскивания. — Я час назад спать лёг!

— Мне нужно оформить брак, — не размениваясь на разговоры о погоде, заявил Райтэн.

Человечек потёр глаза, смерил визитёра недружелюбным взглядом и язвительно ответил:

— А я тут причём? Регламент забыл?

Оформление брака в Анджелии предполагало некоторый длительный процесс, начинающийся с подачи соответствующих заявлений.

— Мне сегодня нужно! — закатил глаза Райтэн, и несколько монет из его кармана перекочевало к человечку.

— Ты меня уморишь, Тогнар! — простонал тот, но уже через пять минут, свежий и официально одетый, уверенно направился в сторону ратуши.

Там, проблуждав по коридорам, он одним ему известным путём вышел к каморке, где над книжкой сидела пухленькая старушка в очках.

— Бабуль, нам тут брак нужно оформить! — плаксиво поведал человечек.

Та, не отрываясь от книжки, сухо ответила:

— Это к Нэс.

— Прямо сейчас, — ввернул уточнение Райтэн, снова звеня деньгами.

Старушка,