7.30 вечера, они прибыли на станцию и обнаружили, что поезд уже ушел. Эйлин вернулась в отель. Оруэлл, Коттман и Макнейр поужинали в ресторане неподалеку от вокзала, узнали, что его владелец - член CNT, и им разрешили спать в комнате наверху - по расчетам Оруэлла, впервые за пять дней он смог снять одежду. Вместе с Эйлин они сели на поезд на следующее утро и пересекли границу без происшествий. Оказавшись на французской земле, Оруэлл обнаружил, что единственными сувенирами его шестимесячного пребывания в Испании были одна из бутылок для воды из козьей кожи, по поводу изготовления которой он восклицал, и крошечная лампа из тех, в которых арагонские крестьяне жгли оливковое масло. Поспешив к киоску, чтобы купить столько сигарет и сигар, сколько смогли запихнуть в карманы, они тут же вспомнили о мире "Алисы в стране чудес", который оставили позади себя, в виде французской газеты с полным сообщением об аресте Макнейра за шпионаж. Макнейр и Коттман направлялись в Париж, но Оруэлл и Эйлин решили провести несколько дней на морском курорте Банюль-сюр-Мер, первой остановке на пути следования. Здесь на следующее утро они проснулись от непогоды, серой тусклой воды и неспокойного моря. Это было 25 июня, день рождения Оруэлла. Ему было тридцать четыре года.

 

Оруэлл в художественной литературе

Почти с момента поступления в подготовительную школу Оруэлл был окружен людьми, которые в будущем сделали карьеру в литературе. В Итоне учились начинающие романисты, поэты и литераторы в зародыше: Энтони Пауэлл, Гарольд Актон, Брайан Ховард, Кристофер Холлис, Питер Флеминг, Сирил Коннолли. На фоне этих выдающихся коллег, большинство из которых начали печататься к двадцати годам, Оруэлл был поздним новичком: к моменту появления "Down and Out" на полках книжных магазинов ему было почти тридцать лет, и он всегда отставал, пытаясь наверстать упущенное. Но в середине 1930-х годов он проводил большую часть своего свободного времени в компании друзей, которые занимались тем, что перекладывали слова на бумагу: неудивительно, что некоторые из них рассматривали его как потенциального объекта для исследования.

Неудивительно, что, учитывая привычку литературного староэтонца писать о своих школьных годах, Оруэлл дебютирует в романе об Итоне, "Приличные ребята" Джона Хейгейта (1930). Хейгейт, который добился славы, а может быть, только дурной славы, сойдясь с первой женой Ивлина Во, был на два месяца старше Оруэлла и учился с ним в шестом классе. Оба подростка были в хороших отношениях, и Хейгейт сохранил воспоминание о случае, когда они, в качестве префектов, присутствовали в кабинете директора школы, когда он порол нескольких мальчиков, вырвавшихся из дома после "света". В романе только Оруэлл (анонимный и называемый "префектом") дежурит в тот момент, когда мальчик по имени Бейли, брюки которого незаметно приспустил школьный фактотум, получает шесть самых лучших.

Избиение Бейли - полдюжины ударов нанесены волевым усилием - описано клинически и почти телеграфно ("Сила первых нескольких ударов была тяжелее боли. Казалось, все его тело дрожало. Но когда острые ветки разрывали плоть, он прикусил губу, чтобы сдержать звук"). За мгновение или два до этого препостер протянул березу с "робким благоговением". Когда директор, тонко замаскированный Сирил Алингтон, делает предпоследний замах, Бейли, уже "отстраненный от утихающей боли внизу", видит, что препостер "притворился, что смотрит в окно с болью и достоинством". Оруэлл никогда не ссылается на "Приличных парней" в своих произведениях, но мы знаем, что он читал эту книгу и был оскорблен ею. Энтони Пауэлл, с которым он обсуждал роман, утверждает, что обнаружил в этой сцене "завуалированную насмешку над собой".

Подозрение о том, что Оруэлла не впечатляли эпизодические роли в чужих произведениях, подкрепляется его появлением в материале его подруги Инес Холден "Рассказы пяти авторов", переданном по Восточной службе Би-би-си осенью 1942 года. Вступление Оруэлла начинается с того, что человек по имени Гилберт Мосс укрывается в подвале от взрыва бомбы времен Блица. Здесь он обнаруживает среди обломков лежащего без сознания раненого, которого по прикуривателю опознал как достопочтенного Чарльза Кобурна. Мосс, знающий этого человека по прошлой жизни, жаждет мести по классовому признаку. В продолжение рассказа Л. А. Г. Стронга Мосса прерывают прохожие, но к тому времени, когда Холден подхватывает эстафету, Кобурн уже размышляет о своей прошлой жизни, разнообразной карьере, включающей службу в гражданской войне в Испании и время, проведенное в Париже.

По-видимому, решающей деталью является воспоминание Кобурна - к этому моменту его разум блуждает - о днях, проведенных в "неряшливой французской больнице... наблюдая за тараканами, ползающими по полу... Кобурн слышал, что в задних дверях ресторанов в Париже были тараканьи бега". Есть также упоминание о его пребывании в подготовительной школе с "маленькими снобами". Вскоре приходит Кобурн и просит Мосса рассказать свою историю - основу четвертой части Мартина Армстронга, но внимательный читатель уже догадался, что Холден взяла несколько фрагментов из прошлой жизни своего редактора - предположительно, рассказанных ей устно, поскольку ни "Как умирают бедняки", ни "Таковы, таковы были радости" до сих пор не появлялись в печати - и использовала их, чтобы дополнить автобиографию пострадавшего от бомбы в подвале.

Тем временем общий друг Оруэлла и Инес Стиви Смит также занимался этим делом. Можно предположить, что Оруэлл читал или, по крайней мере, ему описывали "Праздник" (1949), опубликованный за несколько месяцев до его смерти. Конечно, любой, кто знал его и его отношения с автором, поднял бы глаза на персонажа Бэзила, который, если взять только три поведенческих тика Оруэлла, выступает против идеи еврейского государства, читает "Мелкого землевладельца" и мастерски владеет громогласным монологом. Особенно показателен момент, когда мрачный самозабвенный взгляд Бэзила обращается к статье в американском женском журнале о марке нижнего белья, известной как трусики-стринги. Его воображение мгновенно загорается. Он сказал, что у женщин, которые думают о трусиках, никогда не было ни уютного огня в камине, ни ребенка в доме, ни собаки, ни кошки, ни попугая". Бэзил, как кто-то позже скажет, "довольно глуп... он как четырнадцатилетний мальчик, знаете, он думает, что девочки не умеют играть".

Еще более показательной, в своем роде, является встреча, на которой персонаж по имени Раджи (прозрачный Мулк Радж Ананд) выступает на собрании на тему английских романистов, писавших об Индии. Почти с самого начала собрание окутывается атмосферой благонамеренного покровительства. Председательница вспоминает о людях, которых она знала и любила в Индии, о детях, которых она там вырастила, об их милой айе, собаке и прачке. Несколько англо-индийцев излагают нечеткие интерпретации страны Раджи и ее литературы. Встречу завершает "молодой агрессивный англичанин", который протестует против того,