Светорада вдруг рванулась к нему, почти зарычала, собравшись вцепиться ему в глаза. Но Стема успел перехватить ее руку, вывернул так, что охнувшая от неожиданности и боли княжна повалилась на лежанку. А он даже засмеялся беззвучно, дразня и распаляя ее, – так было надо.

– Видишь, какая теперь ты слабенькая и беспомощная, княжна Светка. Можешь злиться на меня сколько душе угодно. А сил, чтобы что-то сделать, у тебя уже не осталось. Так-то!

И он, улыбаясь как можно шире, снова откусил кусочек мягкого белого мяса. Так и сидел перед ней, причмокивая и сопя, всем своим видом выражая удовольствие от еды. И дождался, наконец: княжна сначала села, потом заплакала и вдруг быстро выхватила у него кусок. Стала есть с жадностью голодного зверька. Измазалась вся, но такой она еще милее ему показалась.

У Стемы чуть слезы не навернулись на глаза от радости. Едва сдержался, чтобы не начать ее расхваливать, просто продолжал негромко посмеиваться, облизывая пальцы. Пусть только поест, пусть только силенок наберется… Он ведь действительно не меньше Гуннара опасался, что она голодом себя уморит – маленькая, злая и упрямая Светка. Солнышко ясное!

Когда она поела, он достал флягу с брагой, которую предварительно взял у Гуннара. Смотрел, как княжна пьет.

– Ну вот, Светка, теперь ты набралась силенок, и мы снова можем начать ругаться. Не со слабой же, немощной девицей мне тягаться – мне, хирдманну Гуннара Карисона и лучшему стрелку во всем подлунном мире!

Светорада медленно подняла на него глаза, ярко сверкнувшие из-под спутанных волос.

– Думаешь, ты победил, Стема? Думаешь, будет по-твоему? Ха! Дурак. Все, чего ты смог добиться, это зачерпнуть луну из лужи.

Она быстро встала и так толкнула сидевшего на корточках Стему, что тот опрокинулся на спину, едва не угодив в очаг. Успел откатиться в сторону и громко засмеялся. Как же он был рад, что она ожила!

Светорада провожала его горящим взглядом, когда он, посмеиваясь, покинул избушку. На недоуменный вопрос Гуннара по поводу его странного веселья Стема ответил, что просто рад за княжну: она все съела и даже косточкой в него запустила. Такого в действительности не было, но вполне могло быть, и хорошо знавший Светораду Гуннар поверил. На лице его появилось облегчение, и он уже не сидел хмурый, когда его люди укладывались у костра, а даже замурлыкал что-то в усы, устраиваясь на срубленных ветках перед входом в землянку, – охранять свое сокровище, чтобы не сбежала.

Но, как оказалось, Светорада сама решила пойти в наступление. Утром вышла из землянки умытая, волосы заплетены в косу, села к костру, где лакомились остатками вчерашней дичи варяги, стала с удовольствием есть, не сводя глаз со Стемы. И он внутренне подобрался, готовый к любой неожиданности, ибо увидел в лице Светорады решительность и какое-то упрямство.

После трапезы она отошла к озеру, ополоснула руки. А вернувшись, вдруг громко заговорила, обращаясь к Гуннару:

– Ты никогда не задумывался, Гуннар Хмурый, отчего это Стемке Стрелку так легко удалось заманить меня к тебе в лес? А следовало бы. Ибо я пошла за Стемой потому, что он предложил мне бежать от великого позора, который ожидал бы меня, останься я и передай меня родичи Игорю Киевскому. Ведь по договору я должна быть непорочной, дабы никто не сомневался, что княгиня Киевская понесет от своего мужа. Но я уже беременна. От того же Стемида Кудиярова сына. Как же я могла не пойти за ним? Думала, что жениться на мне задумал, а он свою бабу брюхатую тебе передал. Так-то.

Все это она сказала по-скандинавски, но Стема понял каждое слово. Сидя не двигаясь, не смея даже вздохнуть. Такого он не ожидал. Хотя отчего же? Ведь он знал, на что она способна.

Все вокруг замерли. Смотрели то на торжествующе улыбавшуюся Светораду, то на растерянно моргавшего Стему, то на окаменевшего Гуннара.

Первым рванулся Стема, хотел было в лес броситься, понимая, что сейчас последует, но еще вчера набивавшийся ему в приятели Ульв Щеголь успел подставить ножку, повалив на землю. Тут же Книв и еще один из варягов подскочили, скрутили Стемке руки, потом рывком подняли на ноги. Татуированный Кетиль ловко вырвал из ножен Стемы меч.

– Мне достанется.

– А пояс – мой, – тряхнул рыжими кудрями Ульв. Для себя они уже решили, что Стеме ни то ни другое больше не понадобится.

Гуннар медленно приближался, глядя на парня с улыбкой, больше похожей на волчий оскал. А в глазах – сама смерть.

– Разрежьте на нем одежду. Сейчас свежевать будем. Стругать мелкими кусочками.

Стема разглядел за его плечом Светораду. Она тоже как будто улыбалась, но эта вымученная улыбка напоминала гримасу.

– Это неправда! – рванулся в руках варягов Стема, едва нож Кетиля прорвал тесемки шнуровки у его горла. – Подумай, Гуннар, разве я похож на глупца, которому настолько недорога жизнь, что он решится довериться бабе? И разве я посмел бы… Она непорочна – клянусь милостью самого Перуна! Я сберег ее для тебя, она просто хочет отомстить мне.

Он в волнении выкрикивал все это на славянском, но в его голосе были такие интонации, что даже мало что понявшие из его слов викинги, помедлили. Переводили взгляд с пленника на о чем-то задумавшегося Гуннара Хмурого и нервно стягивавшую у горла шаль княжну.

– А он хочет спасти свою шкуру, – наконец подала она голос.

Этот хриплый полустон-полурык словно и не был голосом прекрасной княжны. Как будто сама Морена выдавливала из нее эти слова, и если бы не взгляд Светорады, Стема и впрямь поверил бы, что его детской подружкой завладел злой дух.

Варяги стали задавать вопросы, и Гуннар пояснил им. Тогда кто-то, кажется тот же Ульв, сказал, что и такое возможно. Ну не враг же себе Стейнвид? А как их обоих проверить… Варяги повернулись и теперь смотрели на Светораду. Она не сразу поняла смысл их взглядов, потом начала медленно отступать. Но замерла будто заколдованная, когда Гуннар повернулся к ней.

– Я не хотел вести себя с тобой, как завоеватель, Рада. Я хотел поступить благородно. Но сейчас… Мне важно, чтобы моя будущая жена досталась мне чистой… достойной уважения.

И он шагнул к ней.

Когда Светорада поняла, каким образом он собирается проверить подлинность ее слов, она хотела что-то сказать, но только и смогла, что с судорожным усилием вытолкнуть их себя воздух. Крика не получилось. И она стала молча отбиваться от Гуннара, когда он подхватил ее на руки и понес, несмотря на отчаянное сопротивление, в полуземлянку. Распахнул ударом ноги дверь, внутри хижины началась возня, послышались какие-то звуки, слабый стон. Дверь с тягучим противным скрипом затворилась.

Стему продолжали держать, но уже не так крепко. А Ульв даже сказал: возможно, они и продолжат начатое, то есть нашинкуют Стему для следующей трапезы, чтобы не думать о том, как добыть себе пропитание для очередной стоянки, но, возможно, и вернут ему оружие и даже попросят прощения. Стема поглядел на него затуманенным взором, будто не понимая. А потом перевел взгляд на покрытую лишайниками дверь в полуземлянку и больше не двигался. Дышал тяжело, дрожа мелкой дрожью.