— Не посчитала это достойным упоминания.

— Хорошо, — ответил Костя. — Да, хорошо. Все правильно. Я рад, что ты так ответила. Ладно, мне пора. Увидимся в школе. Целую.

Веронике не пришлось ничего отвечать, потому что Селоустьев сразу повесил трубку. После этого она позвонила Вите, чтобы в очередной раз пожаловаться на его ненормального брата. Друг, похоже, был рад ее звонку. Они проговорили почти сорок минут, и к Риткиному возвращению Вероника уже была спокойна, как скала.

— Как погуляли? — спросила девушка, пока тетка снимала сапоги и возилась с многочисленными пакетами. — Я смотрю, ты обновила гардероб на три года вперед.

— Отлично погуляли. И не возмущайся мне тут, имею право. Я, между прочим, как проклятая горбачусь на работе, чтобы иметь возможность покупать все это.

Вероника засмеялась. Они обе прекрасно знали, что Ритка слишком хитра для того, чтобы работать как проклятая.

— Тут, кстати, есть кое-что и для тебя. — Родственница указала на груду пакетов. — А то в последнее время ты одеваешься так, как будто хочешь заинтересовать службу опеки и попечительства.

— Нормально я одеваюсь. Я уже устала от этих юбок и платьев. От них никакого толку. Разве что привлекать к себе внимание всяких козлов, которые мне теперь совершенно ни к чему.

— Кстати о козлах! Пойдем-ка на кухню, у меня есть, что тебе рассказать. И сразу предупреждаю: с Полянским ты больше никуда не пойдешь. Это даже не обсуждается.

«Да не больно-то и хотелось», — подумала Вероника, которая и так уже знала об Андрее достаточно, чтобы не хотеть иметь с ним ничего общего.

Тетка рассказала, что пока утром прогревала машину, стала невольной свидетельницей разговора бабушки Андрея с другой пожилой соседкой у их подъезда:

— Так вот, бабуля сказала, что «Андрюша» и его девушка из Лос-Анджелеса собираются сыграть свадьбу после окончания колледжа, и что у них там великая любовь — даже детей планируют. То есть, приглашая тебя в кино, этот скот Полянский, хотел и рыбку и съесть, и…

— Рит, да к черту его. Я пошла с ним в кино, только чтобы отвлечься от мыслей о Ханине. Но Ханина тоже к черту, потому что он еще больший скот, чем Полянский.

После этой истории у Вероники ничего даже не екнуло. В глубине души она и сама понимала, что такой парень, как Андрей, наверняка не скучает в своем Лос-Анджелесе. Все они были одинаковыми. Им мало одной-единственной девушки, они хотят заполучить всех. Как назло, Веронику привлекал именно такой типаж, но с этим она уж как-нибудь разберется. Сама того не желая, девушка начала возвращаться к мыслям о Тимуре. Их было так много, что они снова захлестнули ее с головой. Она в них тонула, задыхалась, пыталась остановить этот поток сознания, но ничего не получалось. Это было похоже на цунами, которое обрушивалось на нее каждый раз, когда у нее появлялось время поразмышлять о жизни. Почему все так случилось? Могла ли она что-то изменить? И если да, то как? Что ее ждет дальше? А что, если ей всю жизнь будут попадаться такие парни? А вдруг дело вообще не в них, а в ней самой? Вдруг это она была не права, сделала что-то не так? А, может, она и вовсе заслужила такое отношение? Вероника пыталась ответить себе на все вопросы, но ответы каждый раз получались разные. Она просто сходила с ума. Выход был лишь один. Налив себе чаю, она поспешила к себе в комнату, где ее ждал спасительный сборник задач по физике.

***

Тимуру предстоял последний матч в этом году. Разумеется, Влада пошла на тренировку вместе с ним. Она лезла во все сферы его жизни, везде таскалась за ним, не оставляя ему личного пространства, и это уже порядком ему надоело. Он хотел избавиться от нее, но не знал, как это сделать. Расставаться по-хорошему, как он привык, Влада точно не собиралась. Да и по-плохому тоже. После пятничной репетиции вальса, она набросилась на него со слезами и проклятьями в адрес Вероники. Он был уверен, что теперь снова свободен от бремени отношений, но не тут-то было — Влада стала еще более назойливой, чем прежде.

Но не только ее чрезмерная назойливость стала причиной его недовольства. Просто Мальцева была не такой, как нужно. Она была неправильной и все делала не так. Ее манеры, вкусы, увлечения, ход мыслей и даже смех казались Тимуру сплошной ошибкой. Ему хотелось, чтобы она вела себя иначе. Как Вероника. От осознания этого становилось совсем паршиво.

Он сам до конца не понимал, с какого момента поведение Каспранской вдруг стало для него эталонным. Она никогда не казалось ему особенной, но почему-то за время ее отсутствия он точно осознал, что другие девушки недостаточно хороши. И дело было вовсе не во внешности. Просто никто из них не смеялся так же классно и естественно, как это получалось у нее. Никто не мог уловить иронию его внезапных переходов от одного к другому — все остальные девушки смеялись чисто по инерции, даже до конца не понимая смысл его шуток. Было еще множество моментов, которых Тимуру так не хватало в отсутствие Вероники. Он скучал по ее запаху, голосу, волосам, привычке хмуриться, по ее непробиваемому спокойствию, чаю с мятой, который только она одна умела заваривать столь филигранно, что он бы мог выпить литра три за раз; по двум маленьким родинкам на ее левой руке, напоминающих Землю и Луну, и даже по ее постоянной задумчивости, как будто она вечно витала в облаках, забывая, где находится. Раньше он даже не обращал внимания на такие мелочи, а теперь это все было необходимо ему как воздух. Она — единственная девушка, которая сумела не только проникнуть в тончайшие материи его Вселенной, но и стать их неотъемлемой частью. И сейчас, без нее, он казался себе каким-то неправильным.

Видимо, чувствуя, что в их отношениях не все гладко, Влада начала активно контролировать Тимура по всем фронтам. Она выучила расписание его спортивной школы и календарь игр, так что скрыть от нее реальный распорядок дня теперь не представлялось возможным. Она даже познакомилась с его родителями, пока он был на тренировке. Ей удалось пустить им пыль в глаза и произвести настолько хорошее впечатление, что и мама, и папа остались от нее в полном восторге. Она обменялась с ними телефонами и звонила им каждый раз, когда не могла отыскать Тимура. Из-за этого почти все свободное время он был вынужден находиться в ее обществе.

Ему было до того скучно, что он сразу вел ее в постель, дабы сократить время их словесного общения до минимума. Он никогда не звал ее гулять, а на стадион его стали сопровождать Ласточкин и Шелепов. Тимур попросил их вести себя как можно хуже, чтобы Влада сама перехотела с ними ходить и оставалась дома хотя бы во время его игр и тренировок. С этим парни справлялись на все сто.

— Мальцева, а зачем ты ходишь на футбол? — ехидно поинтересовался Ласточкин в субботу вечером, когда они вчетвером шли по направлению к спортивному комплексу.

— Затем же, зачем и ты, — недовольным тоном ответила Мальцева, косясь на Тимура.

Вероятно, она ожидала от него какой-то поддержки, но он делал вид, что ничего не замечает. А еще он «не замечал», как Влада ежится от холода. Он намеренно держал медленный темп, чтобы они шли как можно дольше, и она успела замерзнуть. Это было не по-мужски, но он решил наплевать на все свои принципы, лишь бы поскорее от нее избавиться.