Жреца Дикого Края и Пустоши.

* * *

Тракт превратился в бойню.

Люди сумели истощить первоначальное, зверское неистовство башрагов – за счет своей численности прежде всего. Сперва гиганты без каких-либо усилий пробивались сквозь ряды мужей Ордалии, оставляя за собой широкие просеки, заполненные лишь мертвецами. Когда же люди ударились в панику, они топтали и истребляли их до тех пор, пока выжившие не оказались согнанными либо в разрозненные, вяло сопротивляющиеся кучки, либо в огромные толпы, скопившиеся возле брешей, оставшихся на месте разрушенных башен и ворот. И тогда свирепая ярость башрагов уступила место тяжкому труду, резня превратилась в битву, становившуюся всё более и более стеснённой.

Свирепость натиска в разных местах была далеко не одинаковой. Главный удар пришелся в центр Воинства, где башраги, похоже, вознамерились вернуть под контроль Консульта руины Гвергиру. Но здесь им пришлось столкнуться с легендарным Сошерингом Раухурлем, верховным таном холька, и его двумястами семьюдесятью тремя соплеменниками. Холька были неистовейшими из сынов Туньера, хотя родичи едва ли почитали их за людей. Они славились многим: своими огненно-красными гривами, своей чудовищной силой, боевым безумием, но более всего тем фактом, что обладали двумя сердцами. Земли холька располагались на самой границе области владычества людей – в верховьях могучей реки Вернма, рядом с полным ужасов диким краем, что скальперы прозвали Космью. Они были вскормлены в тени шранчьей угрозы, будучи ветеранами бесчисленных битв с целыми толпами этих тварей, и как мало кто другой из человеческого рода они почитали башрагов за своих родовых врагов.

Огромные косматые головы тварей мотались из стороны в сторону, на их конечностях тут и там торчали вздутые родинки. Башраги продавливали и пробивали себе путь через людские толпы, скопившиеся возле Гвергиру, где Раухурль собрал своих сородичей, стоявших теперь вдоль развалин на самом верху осыпи. Стоило гротескным созданиям добраться до основания руин, как холька обрушились на них вопящим ливнем боевых топоров и вспыхнувших алым конечностей. Черепа мерзких тварей затрещали, потоки лиловой крови хлынули по огромным сегментированным доспехам из чёрного железа. Башраги дрогнули. Охваченный боевой яростью Раухурль сошёлся в поединке с Кру Гаем – знаменитым среди своего отвратного племени вождём башрагов. Они взревели друг другу в лицо – инхоройская мерзость и необыкновенный человек, один шатающийся и угрюмый, мертвенно-бледный и сочащийся слизью, другой же переполненный дикой и безудержно-алой жизненной силой, оба вопящие от ярости, исходящей от глубин более древних и первобытных, нежели жизнь или душа. Раухурль бросился вперёд, широко размахнувшись боевым топором, привязанным к его запястью кожаным ремнём… и попал лезвием своего оружия прямо в челюсть чудовища, разрубив рудиментарные лица на обеих щеках башрага так, что его монструозная голова откинулась назад. Верховный тан холька не столько торжествующе воскликнул, сколько возопил, мешая брызгающую изо рта слюну с постепенно оседающим лиловым туманом.

Так грянули на башрагов воины холька, бросаясь на них с неистовой яростью, рассекая их строенные лодыжки, круша грудины, размером с тележные колёса, пробивая топорами котлоподобные черепа. Невзирая на свои громадные и внешне неуклюжие фигуры, они двигались со смертоносной живостью кошек, обладая свирепой дикостью, что была столь же безумной, сколь и необоримой. Даже будучи выпотрошенными, они оставались на ногах, по-прежнему бушуя и сражаясь. Сыны племени холька дрались как сумасшедшие, и обладавшие помрачённым рассудком башраги оказались озадаченными и растерянными. Они хрипели и что-то мычали своим собратьям. Они набрасывались на Багровых Людей во всё большем числе… и с хрюканьем валились наземь, вытирая своими строенными руками сгустки лиловой крови.

Неуклюжих мерзостей насчитывалось лишь несколько тысяч, и кровопускание, что они сейчас получили, ещё сильнее сократило их число. Всё больше и больше тварей оказывалось вовлечёнными в поднятую холька смертоносную кутерьму, кровавые схватки начали разворачиваться по всему Тракту.

Таким образом, к тому моменту, когда Лазоревки и адепты Школ атаковали квуйя, весы битвы сбалансировались. Все глаза, будь они чёрными и вечно слезящимися или же белыми и ясными, обратились вверх – к мельтешению злобных огней, добела раскалённых и недолговечных. И в какой-то поразительный миг они просто стояли, размышляя – люди и башраги, отбрасывавшие на землю тени, вращавшиеся у их ног. И когда упыри-квуйя, горя и разрываясь на части, начали падать с небес, бездушные громады обуял ужас. А воины Кругораспятия, издав могучий вопль, всей массой ринулись вперёд, дабы отомстить за тысячи умерщвлённых башрагами братьев.

Ещё никто из них не ведал о том, что с запада явилась Орда.

* * *

Передовые тройки держались на небольшой высоте, вышагивая почти непосредственно над головами наступающих отрядов. Они непрерывно и в унисон возносили чародейские Напевы, головы их были обращены к угрожающе нависавшим уступам Забытья, а из их вытянутых рук вырывались шлейфы колдовского дыма, которые ветер утаскивал вверх по склону, окутывая пеленой пока ещё занятые врагом террасы. В то же самое время занявшие устоявшие участки внешних стен лучники-хороносцы начали методично осыпать Безделушками укрепления Забытья, уничтожая вмурованные в них обширные системы взаимосвязанных Оберегов. Уверовавшие короли со своими вассалами бросились вперёд и вверх, выбираясь с помощью крюков и цепей из бойни и сумрака Тракта и занимая сперва Второй, а затем и Третий Подступы, где их оружие и доспехи вновь вспыхнули в лучах солнца.

И тогда они поняли, что нечестивая мощь Консульта сокрушена и Голготтерат беспомощно простёрся перед их праведной яростью. Хищное рвение охватило их, ибо это знание возбуждало в них жажду крови и разрушений. Люди, вопя и издавая торжествующие крики, ринулись на опустевшие ярусы Забытья. Анасуримбор Серва по-прежнему не могла отделаться от подозрений, хотя она и понимала убеждённость воинов. Их Святой Аспект-Император низвергал каждое место, которое когда-либо возжелал низвергнуть. С чего бы с Голготтератом должно быть иначе?

Если, конечно, древние и чудовищные интеллекты Консульта не играли с ними в совершенно иную игру.

Основанную на темпе.

Она уже сообщила о своей обеспокоенности Кайютасу, и тот с ней согласился. Именно появившаяся Орда была краеугольным камнем замысла Консульта, а вовсе не златозубые бастионы Голготтерата, задача которых состояла лишь в том, чтобы сдерживать Великую Ордалию достаточно долго, дабы Орда нагрянула на неё с тыла…

Вот почему Отец в одиночестве находился сейчас там – на Шигогли, приманивая, запугивая и сея невыразимые разрушения.

Чтобы выторговать ей и её брату чуть больше времени.

– Наверх! – прогремела экзальт-магос голосом, отразившимся от Рогов резонирующим эхом. – Штурмуйте Высокую Суоль!

* * *

Всевластное сияние, скорее, затмевающее свет полуденного солнца, нежели просто усиливающее его…

Одинокая фигура Святого Аспект-Императора парила над опустошённым блюдом Шигогли лицом к пересечению Окклюзии с вздымающимися за нею голубыми громадами Джималети.