- А вы чего не переселились?

- Мы? - Бомжи вновь дружно рассмеялись, обдали Левченко крутым алкогольным духом. - Мы в розыске находимся, нам в центре Москвы появляться нельзя.

Через несколько секунд они растворились в пространстве, словно бестелесные духи, лишь в воздухе остался легкий сивушный душок, да и он вскоре исчез, будто всосался в некую невидимую дыру. Левченко сделалось муторно и печально.

Они обогнали две патрульные машины, идущие друг за дружкой, Левченко вгляделся в лица людей, сидящих внутри.

- Они? - с надеждой спросил Стефанович.

Левченко качнул головой:

- Нет.

- Ладно, будем продолжать поиск дальше. Они нам попадутся, обязательно попадутся... Я это своей требухой чувствую.

Каукалов все думал о том, что услышал от напарника: если уж фээсбэшники начали заниматься разбоем, то дела государства нашего, видать, совсем плохи... Может, поискать пути-дорожки к фээсбэшникам? Все-таки под их крылом гораздо надежнее, чем под крышей Ольги Николаевны, да и возможностей у удостоверения сотрудника ФСБ больше, чем у корочки МВД... А что? Каукалов, загораясь, азартно приподнял руки, хлопнул ими по рулю. В конце концов, что нам стоит дом построить...

Надо только перелистать записную книжку, поприкидывать немного мозгами, посмотреть, кто из знакомых работает в бывшей "конторе глубокого бурения", и взять его, как говорят разведчики, в разработку. Интересно, интересно...

На некоторых участках Каукалов набирал скорость свыше ста километров в час, не боясь скользского шоссе. Он выработал особую, свою собственную манеру обгона автомобилей.

На хорошей скорости приближался к автомобилю, идущему впереди, подходил к нему едва ли не вплотную, - Аронову не раз казалось, что вот-вот воткнутся они в забрызганную снежной грязью задницу какой-нибудь "газели" или "бычка", но столкновения не происходило - Каукалов резко выкручивал руль влево и обходил препятствие по всем правилам дорожного движения.

Резко визжали тормоза, пахло горелой резиной, от дисков сцепления тоже шел горелый, маслянисто-химический дух. Илюшка судорожно цеплялся рукой за пластмассовую скобу, расположенную над дверцей, но удержаться ему было мудрено, и он валился на Каукалова, небольно втыкаясь рукоятью десантного автомата тому в бок. Каукалов обкладывал Аронова матом и ждал, когда Илюшка выматерится в ответ. Но Илья молчал - не набрал пока нужную квалификацию.

Они обгоняли разные машины - сытые иномарки и старенькие одышливые автобусы местной приписки, не рискующие отъезжать от родной базы более чем на десять километров, грузовики, перебрасывающие с места на место мешки с цементом и бетонные блоки, доски и контейнеры с холодильниками, бельгийскую муку в водонепроницаемой упаковке и колченогую мебель, производимую в одной из одинцовских подвальных кустарных лавчонок и реализуемую у шахтеров Тульской области, фургоны с солдатами, возвращающимися из операции по "защите конституционного строя", и длинные, похожие на головастых червяков КамАЗы, - обгоняли всякую колесную технику, которую только можно было увидеть на шоссе, но не обогнали ни одной дальнобойной фуры. И навстречу им ни одной не попалось.

Каукалов посчитал это дурным предзнаменованием и сказал об этом напарнику, но Аронов, обычно очень чувствительный к разным приметам, сопровождающим их промысел, на этот раз небрежно махнул рукой.

- Бывает и такое! Фуры ведь идут не по расписанию, как поезда, - прут как кому вздумается. Так что не вбивай в голову. До вечера времени еще... он перекинул автомат на другую сторону, отогнул рукав пятнистой куртки, ого-го сколько!

Каукалов пристроился за одной фурой, чуть приотставшей от своей колонны, и теперь шел за ней, пытаясь определить: груженая она или пустая?

Моторы на фурах стоят мощные, как двигатели на тепловозах, фура идет что в гору, что под гору с одинаковой оглушающей скоростью, разные перепады, образовавшиеся на теле земли, взгорки, взлобки и прочее для мощного двигателя - никто, фура берет их с легкостью необыкновенной, только снеговой хвост кудрявится за обляпанным грязью тупым задом.

Скорее всего, фура эта была пустая - из Москвы они редко уходят груженные, а если и уходят, то товар по большей части везут никому не нужный - какие-нибудь старые кожи или железные заготовки для штампов.

Одно хорошо - когда идешь за фурой, чувствуешь себя прикрытым, машину не сдувает с промороженного асфальта лютый боковой ветер.

- Взгляни-ка направо! - воскликнул Аронов с неожиданным воодушевлением.

- Вижу, - сказал Каукалов.

На обочине стояли две тоненькие красивые девушки в кожаных, с опушкой по воротнику, куртках и, дружно подняв руки, пытались остановить фуру.

Фура на "голосование" даже внимания не обратила, промчалась мимо.

Увидев милицейский "жигуленок", идущий за фурой, девушки проворно опустили руки. Лица их живо выразили разочарование.

Аронов, обернувшись на сиденье, проводил девчонок жадным взглядом.

- Ах, канальи! Может, подберем?

- И куда их денем?

- Используем и снова поставим на обочину.

- С нами они не поедут. Эти юные профурсетки всецело принадлежат дальнобойщикам. Ездят с ними, спят, едят, пьют - все с ними. Это - добыча дальнобоев. С дальнобойщиками дамочки уходят за границу и возвращаются обратно. Челночничают. Это - их образ жизни.

- Жаль! - Аронов не удержался от вздоха. - Но снять их на пару дней наверняка можно.

- Ага. И подцепить какую-нибудь бяку, от которой потом у тебя полпричандала отвалится.

- Свят, свят, свят! Это нам не надо.

Поиск одинокой фуры, забитой по самую крышу богатым товаром, продолжался.

Среди слоистых темных облаков, низко нависших над землей, произошло перемещение, образовалась узкая, извивистая, похожая на шелковую ленту щель, словно небеса лопнули, в следующий миг облака сомкнулись вновь и на шоссе сделалось ещё сумеречнее, чем пять минут назад. Зима в России - не самое светлое время.

Группа Стефановича тоже продолжала поиск. Иногда в Стефановиче происходило что-то очень похожее на короткое замыкание, он начинал нервничать, на щеках у него вздувались крепкие кирпично-твердые желваки, седой ежик наползал на брови, тогда бригадир, чтобы успокоить себя, начинал мычать под нос какую-нибудь популярную мелодию, но узнать её было невозможно - Стефанович врал мотив совершенно безбожно...

Трижды он брал в руки рацию и вызывал машину, идущую следом:

- Рашпиль, Рашпиль, откликнись!

Рашпиль ждать себя не заставлял - отзывался незамедлительно.

- Мы не могли ошибиться насчет вторника? Может, они выходят на трассу по средам или четвергам? А, Рашпиль?

- Нет, последнее время они появляются здесь только по вторникам.