С пистолетом в одной руке и ручкой-фонариком – в другой Джейн прошла мимо трупов в квартиру, где в прискорбной бедности проживали четверо рейшоу. Голые матрасы на полу, и никаких кроватей. Нет кухни – только холодильник и микроволновка. Душевая кабинка, туалет, самая дешевая раковина в здании, где все остальное сделано по последнему слову моды и техники. Ни кресел, ни диванов, ни телевизора. Четыре стула и простой стол, за которым они, вероятно, ели и без конца играли в карты, как двигатель, крутящийся вхолостую до тех пор, пока кто-нибудь не нажмет педаль газа. Жизни здесь не было. Мозг каждого раньше сиял многолистным великолепием, но после безжалостной дефолиации осталось лишь несколько листиков, и все четверо существовали здесь не как люди, а как запрограммированные на убийство машины из плоти и крови.

Джейн сняла спортивную куртку, повесила ее на один из стульев перед столом, вытащила пропитанную кровью блузку из джинсов и в свете фонарика принялась рассматривать рану. Входного отверстия нет. Пуля повредила кожу там, где находились бы жировые отложения, будь у нее жировые отложения. Канавка длиной в три или четыре дюйма, глубиной в полдюйма. Никакого артериального кровотечения, только капиллярное, постоянное, но не страшное. Горячая пуля, вероятно, прижгла часть ранки. Прежде чем кровотечение остановится, она может потерять пинту крови. От этого не умирают. Хуже, что есть риск инфекции, но она подумает об этом потом – сейчас нет времени.

Она засунула рубашку в джинсы, желая создать хоть какое-то давление на рану, и снова надела куртку.

Камеры ослепли, и Д. Д., вероятно, решит, что она убита. Но, скорее всего, он станет ждать подтверждения этого факта, то есть включения электричества. Он пошлет кого-нибудь на восьмой этаж, чтобы оценить обстановку. Если у нее еще осталось какое-то время, оно на исходе.

В одном из углов квартиры она положила на пол фонарик, чтобы луч отражался от белой стены, давая тусклый, но достаточный для нее свет, сунула пистолет в кобуру, сняла с ремня футляр с ножом для гипсокартона.

Уилсон Фошер нашел проход с восьмого на девятый этаж – альтернативный путь в квартиру Д. Д. Майкла, защищенную сейфовой дверью. Джейн вырезала из гипсокартона кусок размером два на четыре фута, положила его на пол, взяла фонарик и посмотрела, что находится за удаленным куском. Там оказался желоб глубиной в четыре фута и шириной в семь, образованный уложенным на месте цементом, залитым с трех сторон. Сквозь него проходили водопроводные и канализационные трубы, которые обслуживали верхние этажи, а также поливинилхлоридные трубы с электрическими проводами, оптоволокном и бог знает чем еще.

Из семи футов, которые желоб имел в ширину, четыре фута оставались свободными для будущих трубных проводок, а значит, по нему можно было легко проникнуть с восьмого этажа на девятый.

Пристегнув фонарик к куртке, Джейн протиснулась между стенных стоек, к которым крепился гипрок, повернулась лицом к помещению, которое только что покинула, и принялась подниматься по стенному желобу. Ступеньками ей служили горизонтальные деревянные перемычки, соединявшие стойки для усиления конструкции. Теперь боль не столько замедляла движения, сколько ободряла: надо было доказать себе, что сила воли возьмет верх над слабостью тела.

Разрезание гипрока, конечно, сопровождалось звуками, по желобу она тоже поднималась с шумом, хотя и заметно меньшим, но Д. Д. Майкл вряд ли слышал что-нибудь, кроме взрыва гранаты. Толстые слои бетона между этажами поглощали звук, а гроза создавала фоновый шум. Кроме того, конечной точкой ее пути станет кладовка с автоматическими предохранителями и телефонной электроникой, расположенная в углу квартиры, поодаль от жилого пространства.

Если миллиардер при неработающих камерах наблюдения интуитивно чувствовал, что она выжила, он не станет рисковать, пытаясь скрыться по лестнице, – из страха столкнуться с ней. Он укроется за сейфовой дверью, уверенный в своей безопасности.

Трубы канализации и водоснабжения исчезали в толстом слое бетона, который служил потолком восьмого этажа и полом девятого. Джейн перебралась на уровень девятого этажа, где трубы каких-то других инженерных сетей изгибались и уходили в гипроковую плиту.

Она поставила обе ноги на деревянную перемычку, уперлась спиной в стену и стала прорезать в гипроке дыру для выхода в кладовку. Оказавшись там, она провела лучом фонарика по электрическим панелям и коробкам телефонной компании.

«Спасибо тебе, Уилсон Фошер».

Из мешочка на ремне она извлекла одну из игрушек, купленных в Резеде, – портативную камеру, часто используемую полицейскими, – и прикрепила ее к шнурку, который накинула на шею. Устройство весило всего несколько унций. Широкоугольный объектив и емкие аккумуляторы позволяли производить запись в течение нескольких часов, с высоким разрешением и хорошим звуком.

Она достала один из «хеклеров», выключила фонарик, положила его в карман и открыла дверь кладовки.

Электрическая компания не могла за такое короткое время заменить пострадавший поврежденный трансформатор, но в громадной квартире Д. Д. Майкла горел свет. Здесь явно имелся генератор, предусмотренный специально для таких случаев.

Она двинулась на поиски Д. Д.

Джейн вошла в эту берлогу, устроенную высоко над землей: девять тысяч квадратных футов олимпийского величия, где безумный бог занимался тем, чем занимаются другие боги (со строчной «б»), когда они не разрушают один мир, чтобы построить другой…

Жалкие условия, в которых обитали рейшоу, свидетельствовали о презрении, которое испытывал Д. Д. к этим простейшим существам. Джейн сомневалась, что он позволил бы кому-нибудь из них появиться в его личном пространстве. И уж конечно, на девятом этаже не было запрограммированных обезьян.

Если здесь имелись слуги – горничная, кухарка, дворецкий, – то они были такими же, как жители Доменной Печи: некоторая показная самостоятельность при строгом контроле. Д. Д. не допустил бы в свое личное пространство слуг с неограниченно свободной волей, имея возможность защитить свою частную жизнь путем использования высокоуровневых полузомби. Этих людей поработили навсегда, и, если ей придется убить их, чтобы добраться до хозяина квартиры, она всего лишь их освободит.

Если же здесь окажутся гости…

Что ж, любой гость, скорее всего, будет аркадцем. Придется действовать по обстоятельствам.

Она прошла по короткому коридору мимо кухни, затем по изящной анфиладе парадных комнат, обставленной подлинными предметами в стиле ар-деко, мебелью музейного уровня от Дески, Дюфрена, Рульмана, Сю и Маре… Старинные персидские ковры вполне подошли бы для дворца султана. Повсюду были изысканные лампы «Тиффани» с редчайшим рисунком. Люстры от братьев Симоне. Чувственные картины Лемпицкой, Домерга, Дюпа. Скульптуры Чипаруса, Лоренцля, Прейса. Эмали Жана Дюнана. Здесь, в одной квартире, были собраны предметы искусства и старины на десятки миллионов долларов… и пока не виднелось ни души.

Странно, что человек, который собирался перевернуть прошлое, переписать на свой лад историю и создать будущее, не похожее ни на что прежнее, придумал для себя этот рай, каждая деталь которого напоминала о двадцатых и тридцатых годах. Может быть, он считал эту эпоху временем несбывшихся надежд, которые рассчитывал воплотить в жизнь сейчас.