– Что ж, – произнесла трубка возле ее уха, – вы меня не знаете, но… – интимно, мягко, – надеюсь, вскоре узнаете.

В крошечной спальне, в скомканном облачке над головой Энни дворецкий в жилете с горизонтальными полосками контрастирующих оттенков зеленого прошел вдоль книжных полок у дальней стены огромного зала, в котором стоял молодой человек, и тот повернулся, заполнив своей широкой спиной почти все облако.

– Мой корабль прибыл сегодня вечером, – произнес голос Чарли в трубке. – Я служу во флоте.

Молодой человек в облачке над головой Энни неторопливо обернулся. Бабочка превратилась в длинный, красиво повязанный черный галстук, пиджак стал темно-синим. Над левым нагрудным карманом возник двойной ряд лент, мундштук сменила трубка, а на каждом рукаве пиджака появились тройные золотые полосы. Лицо посмуглело от тропического солнца. Молодой человек нежно улыбнулся.

– Один из мужчин, – голос в трубке слегка выделил последнее слово, – один из мужчин посоветовал позвонить вам. Вы помните Бенни? Бенни Айкера?

– О, – воскликнула Энни с веселым, переливчатым смешком. – Милый Бен. Как у него дела? Мы с ним давно не общались.

– У него все в порядке, в полном порядке, – произнес чудесный голос Чарли, и молодой офицер в облачке улыбнулся вместе с Энни, вспомнив милого Бена. – Он не ходил с нами в этот рейс, но предположил, что, быть может – возможно, – вы согласитесь со мной поужинать. Мне незнаком Нью-Йорк.

Энни радостно, возбужденно улыбнулась и нервно зашаркала ногами, подбираясь ближе к телефону. Но когда заговорила, в ее голосе звучало сомнение.

– Что ж… – медленно сказала она. – Я даже не знаю.

Эти милые слова, полные нерешительности, помчались по проводам к Пенн-стейшн, прозвучали в трубке возле уха Чарли, и в розовом облачке над телефонной будкой роскошная девушка в красном задумчиво нахмурилась. Потом ее губы зашевелились в такт голосу Энни:

– Я не одета.

В восхитительное мгновение ока красное платье исчезло из облачка над будкой Чарли, и потрясающая девушка на софе, с вытянутой изящной ногой и приподнятым очаровательным коленом, осталась в розовом бюстгальтере, невероятно тонких шелковых чулках и прелестной нижней юбочке, обшитой кружевом. Обворожительное создание.

Чарли счастливо улыбнулся, и на миг его голос утратил колмановскую глубину, возбужденно подскочив на целую октаву.

– Что ж, – пискнул он, – быть может, я лучше зайду…

– Но, думаю, у меня получится, – торопливо сказала Энни. – Давайте посмотрим.

Голос в ухе Чарли умолк, а девушка над его головой наклонилась, перелистнула страницы лежавшей на столе записной книжки в кожаном переплете, затем откинулась назад и мило улыбнулась.

– Да, сегодня я свободна, – подтвердила Энни.

– Отлично, – ответил Чарли. – Замечательно! – Его голос в трубке Энни снова был глубоким, звучным, бархатистым и мягким. – Мне… заехать за вами?

– Не-ет, – задумчиво протянула она и оглядела комнату. – Это слишком далеко, и нам придется возвращаться в центр. Я встречу вас. Где вы остановились, в каком отеле?

В мягком розовом тумане над ее головой отворилась дверь, и возник официант с большим серебряным ведерком, из которого торчало горлышко длинной зеленой бутылки. Молодой капитан обходительно махнул рукой, указывая место на полу, официант поставил ведерко и тихо вышел из номера.

– Я в телефонной будке, – ответил Чарли. – На Пенн-стейшн. Позвонил сразу, как только прибыл.

На мгновение облачко над головой Энни померкло, затем вновь засияло, и появился молодой капитан в щегольской бескозырке с золотым галуном, сидящий в телефонной будке.

– Что ж, – сказала Энни, – встретимся на вокзале. Вы сказали, Пенн-стейшн? Можем встретиться внизу у эскалаторов.

– Отлично, – согласился он. – Без четверти восемь?

– Постараюсь успеть, – любезно ответила она; вдруг ее глаза расширились, волосы-антенны едва не поднялись дыбом. Рот медленно приоткрылся, и когда она заговорила, все следы Хепберн, Новак и Гарбо исчезли, сменившись голосом неприглядной реальности. – Но как вы меня узнаете? – воскликнула она.

Шестифутовый-шестидюймовый голос из фильмов мягко, восхитительно усмехнулся.

– О, не волнуйтесь, – произнес он. – Я вас узнаю. До встречи. – И с нежной лаской добавил: – Пока.

– Э-э… – с сомнением протянула Энни, уставившись на неприглядные жизненные факты, которые, впрочем, быстро скрыл розовый туман.

– Договорились, – ответили Кэтрин, Ким и Грета и томно попрощались: – Пока.

Красивый молодой морской офицер в облачке над головой Энни поднял сумку и небрежно зашагал прочь, ответил на салют какого-то солдата и скрылся в тающей дымке.

На Пенн-стейшн Чарли вышел из телефонной будки, подтянул брюки, надвинул шапку на один глаз и ушел, счастливо улыбаясь, в то время как девушка в облачке над будкой взяла конфетку из коробочки на столе и поднялась, упершись руками в бедра, одобрительно осматривая свою фигуру. Затем, покачивая бедрами, двинулась куда-то, напевая «Toujours L’Amour», и растворилась в воздухе.

Без семнадцати минут восемь, если верить огромным часам над колоссальным входом, на Пенн-стейшн кипела жизнь. Под недостижимо высокими сводами мельтешили крошечные фигурки, носясь по необъятным акрам мраморного пола. Возле эскалаторов, медлительно спускавшихся и поднимавшихся к длинному коридору, что вел на улицу, скопилась небольшая очередь. Кто-то ждал в стороне, сбоку от эскалаторов, вглядываясь в лица в толпе.

В одной из таких ждущих группок стоял Чарли в свеженачищенных, сияющих ботинках, скрестив руки на черном платке, спускавшемся на грудь. Его губы беззвучно насвистывали, и время от времени он покачивался с пятки на носок и обратно с удовлетворенно-терпеливым выражением на лице.

С другой стороны эскалаторов ждала Энни в зеленом матерчатом пальто с бобровым воротником. Она надела новую черную шляпку и стояла, сдвинув ноги, скромно сложив руки на блестящей сумочке из лакированной кожи. Ее бледное личико стало еще белее от пудры, на губах была красная помада, волосы спадали из-под шляпы ровными, жесткими волнами. Она казалась крошечной и милой, очень аккуратной и очень юной. С выжидательной надеждой она смотрела на проходивших мимо людей.

Они спокойно ждали: Чарли – на одной стороне эскалаторов, Энни – на другой, их головы медленно поворачивались, изучая толпу. Пару раз они поглядывали на часы, но расслабленно, не тревожась, потому что было только без шестнадцати восемь. Их взгляды случайно пересеклись, глаза встретились на мгновение, но отчужденно, не задержавшись, и скользнули дальше, высматривая кого-то, кто еще не появился, кого-то совсем другого.

Они ждали, терпеливо и мирно, и почти одновременно их глаза затуманились, а над головами вновь возникли одинаковые облачка. Облачка были овальными, дымно-белыми, они выгибались красивыми арками, и из каждого тянулся, к макушке Чарли или макушке Энни, сужавшийся книзу хвост.