И такое положение дел сохранится навсегда. Ребенок будет жаждать взрослости, сулящей ему призрачную свободу, девушка – торопиться с замужеством, мужчина станет стремиться обзавестись поскорее наследником. А все потому, что Болезнь и Смерть зорко стерегут слабых человеков, точно кошка – мышей, так и норовя выхватить первого подвернувшегося острым когтем из гущи себе подобных. И даже те немногие, кто сумел, благодаря богатству или магии, прожить не один век, обречены в своих делах на бег наперегонки со временем.

Что уж говорить о северянах, час которых истек вместе с низвержением Предвечного. И стоит ли винить их в отчаянном желании жить? Пусть так мало, пусть с уродливым бременем неизбежного ветшания, но жить, дышать, любить, верить, как все остальные люди. И если на континенте у кого-то все еще имелись сомнения в том, что северяне – не животные, то их массовый исход, их бешеный напор, их одержимость спасением и жажда жизни послужили веским доказательством родства с детьми Лун.

Только люди способны на отчаяние, а в отчаянии – на безумную храбрость. И только людям не ведома пощада, когда дело доходит до крайнего выбора – либо мы, либо они.

А от тех обрывочных сведений, которые поступали из пролива Беруин о ходе морской обороны рубежей, волосы вставали дыбом даже у видавших виды вояк.

Конечно, Аластару очень хотелось бы стать живым свидетелем созыва учредительного собрания народных представителей, но война с северянами важнее. Так уж, видимо, заложено в основы мироздания, что, сколько бы ни отмерили богини жизненных сил, все равно не в человеческих силах везде поспеть.

Когда же после бурных дебатов смета была наконец-то утверждена, совет окончен, а они с Синой остались одни, княжна решила, что вправе сделать отцу заслуженный комплимент.

– А я признаю, что недооценивала ваш опыт и познания в сути общественных процессов.

– В это сложно поверить, но я всего лишь желаю нашему народу мира и процветания.

– И немного власти лично для себя, – мрачно усмехнулась Сина.

– Много власти, очень много, но не столь заметной, как прежде. Нам с вами предстоит удержать на своих плечах целый мир, а для этого нужно быть сильными.

– Но сейчас вы твердо намерены лично отправиться в пролив Беруин, не так ли?

Княжне не нравилась идея. Неужели, считала она, в Файристе нет достойных флотоводцев, кроме отца?

– Я не могу позволить Вилдайру сделаться спасителем человечества в одиночку.

– Ох!

– Да, дитя мое. Раз уж нам не удалось поделить женщину, то мир-то мы с Его Священной Особой поделить сумеем, – лукаво подмигнул Эск дочери.

Но Сину теперь трудно обмануть самоиронией и намеками в отношении Джойаны. Пусть Алая Луна освободила Аластара Эска от одержимости, сделав больше похожим на живого человека, но в одном он остался прежним – неистово любящим море и корабли, и, конечно, «Меллинтан», что терпеливо ждала на рейде своего единственного повелителя-капитана. А посему Аластар, точно горький пьяница ради выпивки, сочинит целую сотню веских причин, чтобы оказаться на ее шканцах.

Пожалуй, если бы северян не существовало, то их следовало бы придумать. Чтобы спасти дух Аластара Эска, например. Истинная правда, он никогда не грезил так страстно о женщине, как мечтал о морском походе. Как пылающий жаром больной о чашке воды. Как заключенный в темницу о свободе. После разбитых и размытых непогодой дорог, после грязи и бесконечного дождя, после тяжелейшей и нуднейшей работы над созданием Конституции – снова вырваться на простор и вдохнуть свежий морской ветер – чем не счастье? А уж бешеная суета подготовки файристянской эскадры перед отплытием так и вовсе казалась Аластару вершиной блаженства.

Словом, покидал отрекшийся князь Эск свою страну и свой город с легким сердцем.

С Идгардом и Синой они попрощались в Кэйнигэске, в кабинете, заблаговременно решив, что к борту «Меллинтан» он явится в одиночестве. Раз нет женщины, которая захочет вместе доплыть на люггере до самого борта, а потом смотреть снизу, как виртджорна поднимают на люльке под свист дудок, значит, незачем тратить душевные силы на изображения крепости семейных уз. Тем более что в любом случае Аластар Эск рвался на волю, закусив удила.

«Фаолхэ» и «Лаунэйд» уже в заливе, остальные корабли подтянутся, и все ждут только флагман – гордую «Меллинтан». Опозданий пунктуальный, как все диллайн, Аластар очень не любил. Он торопился сам и торопил всех остальных. А несчастного шкипера люггера, пока тот не подвел корабль к подветренному борту «Меллинтан», так просто затиранил придирками.

Диллайн привык к почестям, ему всегда нравились морские традиции встречи капитана – со всеми этими пронзительными боцманскими дудками и барабанной дробью, белыми перчатками фалрепных, построенной в шеренги командой, и к радующим глаз красивым парадным мундирам офицеров тоже привык. А как славно оркестр сыграл «Наш Северный край», вышибая у суровых моряков слезы радости и гордости!

Под крики «Эскизар! Всегда! Вперед!» Эск прошел мимо шеренг фалрепных и боцманских помощников и, приложив руку к краю треуголки, приветствовал своих офицеров.

– Доброе утро, господа!

– Доброе утро, виртджорн Эск! – рявкнул Первый лейтенант Эдер, и разбойничья его физиономия расплылась в счастливой улыбке. – Ну что, идем бить северян?

– А как же, антэ Эдер, – бодро ответствовал капитан. – Зададим этой нечисти жару.

Пока флейтисты доигрывали бодрящую мелодию, Аластар успел обменяться еще несколькими незначительными фразами приветствия с остальными офицерами, потом, убедившись, что штандарт его поднят, а ветер благоприятен, дал команду отправляться в путь незамедлительно.

Удивительное дело, но этот поход стал для Аластара Эска едва ли не самым успешным за все годы, проведенные им в море. Эскадра делала в день не менее восьми узлов, ветер был исключительно попутный, матросы на учебных тревогах показывали отличные результаты. Оставалось только дождаться, как и чем вся эта благость обернется при встрече с противником.

С палубы берег Шанты разглядеть не было никакой возможности, а лезть для этого на мачту означало провоцировать разговорчики о давней шурианской зазнобе Эска, которая оказалась подлейшей из змеюк, каковыми, впрочем, являются все бабы без исключения.

Но вглядываться в морские волны, туда, где за горизонтом лежали каменистые земли владения Ее Священной Особы Джойаны Ияри, никто ведь Аластару не запрещал. Именно там сейчас пребывала команда шлюпа «Юркий». Та самая, которая первая засвидетельствовала перед всем миром начало нашествия северян и которая приняла первый бой с ними. Капитану «Меллинтан» было достаточно знать, что его Шэррар жив и здоров, в то время как пушки его корабля отправили в небытие множество моряков-северян. Подробности этого яростного сражения Эск вычитал в газете, которую теперь тщательно хранил в своем сундуке, а при возможности перечитывал на сон грядущий.

Неплохо было бы и повидаться с Шэрром, но эту возможность Аластар отложил на потом. На обратном пути ничего не стоит завернуть на Шанту, а заодно и передать поклон и наилучшие пожелания Джоне.