– Вижу парус! – закричал впередсмотрящий. – Парус точно на ветре, вирт, и быстро приближается.

И действительно – из-за горизонта появился белый прямоугольник, за ним другой, потом и третий.

Здравствуйте-пожалуйста, как бы сказал Илдред Кан. Три вражеских корабля вдобавок к бойким люггерам и к четырем зловещим пароходофрегатам. Не многовато ли будет?

– Право руля! – приказал Эск рулевому. – У пушек правого борта! Приготовиться!

А вражеский корабль надвигался, вовсе не собираясь отказываться от битвы. Аластару же до зуда под веками хотелось поглядеть на живого капитана северян. Он жадно припал к окуляру подзорной трубы. Матросы противника одеты были странновато – в одинаковые, бурого цвета уродливые робы, без каких-либо знаков различия. Ни эполет, ни галунов, ни головных уборов. И только макушку капитана венчала широкополая шляпа с высокой тульей. В остальном же люди как люди, некоторые на вид покрепче, иные поизношеннее. Агент Эска, засланный когда-то на северный континент, утверждал, что близость смерти можно определить по белым выцветшим волосам. Шкипер северян по всем признакам уже приближался к последней черте – его сморщенное коричневое лицо обрамляли снежно-белые пряди волос.

«Значит, опытный», – понял Аластар, прислушиваясь к резкому голосу вражеского капитана. И даже не понимая ни словечка на их языке, Эск догадывался, что тот обращается к канонирам.

Однако они командира не послушались и принялись стрелять раньше времени.

Тем временем, пока не рассеялся дым, Аластар успел развернуть «Меллинтан» так, чтобы она оказалась параллельно противнику.

Антэ Айдж тут же скомандовал «Пли!» чуть-чуть раньше северянина. У Эска снова заложило уши, но уже от треска древесины и криков раненых.

– Пли! Заряжай! Пли! – еще громче заорал Айдж, подбадривая канониров.

Теперь все зависело от того, кто сумеет сделать больше залпов, чьи расчеты слаженнее и опытнее. И все же за ужасающим грохотом Эск и Эдер слышали, что канониры «Меллинтан» заряжали и выдвигали пушки быстрее.

– Гляньте-ка, вирт, что у них делается! – обрадованно закричал Первый лейтенант.

Грот-стеньга вражеского корабля медленно клонилась к носу, потянув за собой брам-стеньгу. С грот-мачтой дела обстояли еще хуже – она резко падала на корму.

Сразившись, корабли снова расходились. Но Аластар не собирался оставлять врага просто дрейфовать и пытаться спастись. Он приказал развернуться, чтобы прикончить оставшихся в живых северян. Это была не та война, где берут пленных или милуют побежденных.

Победно выкрикивая традиционное «Эскизар! Всегда! Вперед!», команда «Меллинтан» без жалости и сомнений расстреливала гибнущий корабль и его команду. Но радоваться было рано. К ним приближалась третья шхуна.

Эск осмотрелся по сторонам. Его эскадра умело сражалась. «Лаунэйд» только что потопила еще один пароходофрегат. Остальные тоже не отставали.

Понятно теперь, почему северяне набросились на «Меллинтан». Они знали, кто командует фрегатом, и просто жаждали обезглавить файристян. Верно, понятия не имели, что виртджорн Тор с «Лаунэйд» ничуть не хуже, как капитан, чем сам Эск.

– Ложимся на правый галс, антэ Эдер, – сказал Аластар.

Матросы, окончательно утратив всякий инстинкт самосохранения, восторженно взвыли, обуянные жаждой славы и почестей при виде вражеского корабля, увенчанного пирамидой парусов.

Эск крайне медленно поворачивал «Меллинтан», а та слушалась его беспрекословно, став частью капитана, как рука или нога.

Корабли неуклонно сближались. Их пушки выстрелили почти одновременно. Почти, потому что карронады[15]

«Меллинтан» опередили вражеские буквально на три удара сердца. Это был самый жуткий бой в жизни Аластара, он как будто нырнул в океан безумия с головой. Ядра долбили палубу, расплескивая вокруг себя фонтаны разящих все живое щепок. Диллайн окатило горячим и липким – чужой кровью, кровью антэ Эдера, которого настигла смерть на боевом посту.

Северянам тоже пришлось несладко, ибо команда «Меллинтан» не собиралась сдаваться. Если расчет пушки не валялся рядом с ней убитыми, то уцелевшие бомбардиры обслуживали ее и втроем, и даже вдвоем. Раненые, зачастую истекающие кровью юнги разносили порох и ядра до своего смертного мига.

Перестрелка стала стихать просто сама по себе, потому что и с той, и с другой стороны почти не осталось живых людей. И тут рухнули фок и грот мачты. Паруса закрыли левый борт, перекрыв обзор для уцелевших канониров. Парусина уже начала гореть, пока моряки рубили тросы. В дыму и грохоте мало кто слышал приказы Аластара, но этого и не требовалось. Сплоченная и хорошо обученная команда знала, что делать в столь критический момент.

Однако же не стоило забывать, что противнику тоже досталось – северянская шхуна лишилась стеньги и бризань-мачты, всех парусов и двух третей орудийных расчетов. Так что они были квиты, почти квиты.

Эск не помнил, как снова взобрался на шканцы, чтобы оценить ущерб и обдумать положение. И тут же краем глаза увидел, что к корме «Меллинтан» подкрался пароходофрегат.

– Кормовая батарея! Пли! – просипел надорванным горлом Аластар, отчетливо понимая, что фатально опоздал. Опоздал на целую жизнь.

А пароходофрегат сделал всего лишь один выстрел. Роковой для «Меллинтан», для искалеченного северянского корабля и самого себя. Ядро угодило прямиком в пороховой склад, и фрегат взлетел на воздух, а следом за ним взорвалась и шхуна.

Для Аластара все кончилось почти мгновенно: мир просто стал сначала алым, потом ослепительно белым, а следом навалилась абсолютная тьма и четкое осознание, что он умер.

В образовавшуюся воронку на месте гибели кораблей засосало и пароходофрегат, но случилось это чуть позже. Уже после того, как сияющий неземным золотом дух «Меллинтан» взмахнул исполинскими крылами и взмыл высоко-высоко над морем, над сражающимися кораблями, над горестными воплями сотен отважных моряков, оплакивающих своих сотоварищей.

«Летим со мной! Летим!» – позвала та, что еще несколько минут назад была фрегатом. Голосом Джоны окликнула, чтобы Аластар не ошибся и не усомнился.

И он поверил и полетел, сам не зная, куда держит путь, бестелесный и свободный.

Наверное, к солнцу.

– Что он делает? Что он, мать его, творит, этот Эск?!

Вилдайр рычал, не стесняясь подчиненных, вцепившись в планширь так, словно хотел оторвать прочное дерево или раскрошить его в щепки:

– Он что же, не видит нас?

– Нет ответа, Князь! – доложил капитан. Он тоже не понимал самоубийственных маневров файристянской эскадры и тревожился не меньше.

– Сигнальте снова! – рявкнул Волк Архипелага. – Сигнальте!