Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каждый подъем Вовка Губин комментировал нелестными эпитетами в адрес тех, кто его выдумал.
— Бог создал отбой и тишину, а черт — подъем и старшину! — повторил он известный армейский афоризм, нехотя сбрасывая одеяло. И тут же засуетился, потому что уже началось построение.
— Рота, равняйсь! Смирно! Старший лейтенант Зубов! — голос капитана Шпагина сегодня был вроде несерьезный.
— Я! — послышалось на правом фланге.
— Выйти из строя!
— Есть! — И перед строем появилась рослая фигура, неспешно выполнила поворот кругом, как бы специально показывая всем сначала широкую спину, потом — не менее широкую грудь.
— Командиром третьего разведывательного взвода назначен старший лейтенант Зубов Олег Степанович. Прошу любить и жаловать! — тем же «несерьезным» голосом представил офицера Шпагин, не по уставу похлопывая его по плечу.
— Ну и верзила! Как его много! — хотел вполголоса, лишь для Ержана, сказать Губин, пытаясь из предпоследней шеренги получше рассмотреть нового командира, но получилось громко. — За таким весь взвод спрячется, как за БМП.
— Сначала мы тебя спрячем в посудомойку, — громко прошипел стоявший неподалеку Маслов. — Наряд вне очереди тебе, Губин, за разговорчики в строю! — И добавил, довольный: — А я как раз прикидывал, кого бы в наряд от нашего взвода засунуть.
Помрачневшему Губину уже неинтересен стал новый командир. Но долго молчать Вовке было невтерпеж.
— Товарищ сержант, — официальным шепотом, в тон Маслову, продолжал он. — Разрешите обратиться.
— Чего тебе?
— А нельзя ли вместе со мной поставить Григория Вареника и Ержана Сарбаева? Кру‑у‑упных специалистов… — И не закончил, потому что получил коленом ниже спины от Ержана, стоявшего за ним в последней шеренге.
— Это тебе от «специалиста»! — ответил Ержан обернувшемуся Губину, показывая ослепительные зубы.
— Что за шум там, в хвосте! — подал голос новенький взводный, только что занявший свое штатное место в строю.
— Не в хвосте, а на левом фланге! — пробубнил Губин, поправляя гимнастерку и грозя Ержану кулаком.
— Это кто там такой умный? — недовольно спросил Зубов Маслова.
— Рядовой Губин, товарищ старший лейтенант, — отрапортовал сержант и добавил, желая не обострять ситуацию: — Он у нас весельчак.
— Ну‑ну, — загадочно заключил взводный. — Люблю весельчаков. Будет кому давать наряды вне очереди.
Вовка благоразумно решил воздержаться от дальнейших словопрений, но приговор свой произнес внутренним монологом: «Еще посмотрим, что за командир такой явился! Наряды раздавать каждый дурак сумеет. Бой покажет, кто от страха в галифе наложит. Тоже мне, прислали „специалиста“ из Гамбурга!» — сверлил он презрительным взглядом широкую спину офицера.
Вечером следующего дня Вовка устало плелся после наряда в палатку, зажав подмышкой пачку сахара, булку серого хлеба и две банки сгущенки. Начальник продсклада оказался человеком, не то что новый взводный, проникся к Вовке симпатией и даже наградил этими двумя банками его «ударный труд» на кухне. «Сейчас мы с Гришей и Ержаном устроим кайф после от боя», — предвкушал он скорое дружеское чаепитие, когда души их распахнутся друг другу, его болтовню никто не одернет, Гриша будет рассказывать «хохляцкие» анекдоты, а Ержан, может быть, снова споет песню про Карлыгаш, похожую на Соньку Прокушеву…
Вдруг почти у самой палатки его остановил тревожно знакомый голос:
— Товарищ солдат, подойдите ко мне!
— Кто? Я? — не видя никого, спросил Губин, прикидывая, как бы увильнуть от встречи. Он уже вспомнил, что это — голос взводного.
— Вы, вы, Губин, — голос стал до противного вежливым, и Вовка обреченно повернул в сторону едва различимой в темноте огромной фигуры: теперь не увильнешь, раз фамилию назвал.
— Это что за вид? — голос налился командирским металлом.
«Началось!» — безнадежно загрустил Губин.
— Кто же так подходит к командиру? — издевался над ним Зубов.
— Так ведь я же с посудомойки, товарищ старший лейтенант! — попробовал оправдаться Вовка.
— Ну и что, товарищ солдат, что с посудомойки. Военнослужащий обязан всегда быть опрятно и по уставу одет. Даже если он ночью возвращается в палатку из уборной! Кругом! Извольте подойти по всей форме!
«Или дурак, или издевается», — пронеслось в голове у Губина, и в отблеске фонаря он заметил смеющиеся глаза обернувшегося на какой‑то шум взводного. Очередной подход опять не устроил Зубова. С зубовным скрипом еще два раза пришлось Вовке шлепанцами поднимать пыль строевым шагом.
— А куда вы несете продукты? Недоедаете? Небось дембеля все съедают? — притворно сочувствовал взводный.
— Никак нет, товарищ старший лейтенант, дембеля не съедают, — Вовка решил прикинуться дурачком, пусть ребята поржут, они же слышат весь разговор. — Я эти продукты и для вас несу…
«Замолчал, мать твою так!» — перехватил инициативу у обескураженного взводного Губин.
— Мы с ребятами хотели вас пригласить на кружку чая. Прибытие ваше, так сказать, отметить.
«Видишь, какой я хороший, — подтекстом внушал взводному Губин. — А ты, дурак, хотел все испортить».
«А не такой уж дурак этот весельчак, — размышлял Зубов над неожиданным поворотом ситуации. — Совсем неплохо воспользоваться этим предложением для знакомства со взводом». Вслух сурово скомандовал:
— Ладно. Иди, солдат. Чтоб больше в строю не выпендривался, понял?
— Так точно, понял, товарищ старший лейтенант, — как на плакате вытянулся Губин.
— А на чай я скоро приду. Спасибо за приглашение.
В палатке ребята накинулись на Вовку:
— Ну ты даешь! С начальством чай распивать?
— Да вин же смеясь, не приде, — убежденно повторял Вареник.
— А вдруг придет?
После отбоя им не пришлось долго ждать. Старший лейтенант заполнил собой полпалатки, внеся невообразимо вкусный яблочный аромат. Каждому протянул по огромному красному круглому чуду.
— Наш алма‑атинский апорт! — застонал в ностальгическом забытье Ержан, бережно принимая руками яблоко, словно полную пиалу.
— Так точно. Привез вам из Алма‑Аты!
— Алма‑Ата, Алма‑Ата, не город, а сама мечта, — раскачиваясь, пропел с закрытыми глазами Ержан и бросился обнимать Зубова.
— Гриша, Вовка, вы чувствуете, как пахнет Алма‑Ата?
Друзья его таким еще не видели. Всегда сдержанный, вежливый, вдруг он стал совсем другим: то нежно, как ребенка, целует яблоко, то снова порывисто обнимает Зубова.