— Мне не дает покоя одна вещь, — признался Джон, постукивая ручкой по папке с делом Ванлиса. — Гил не производит впечатления головастого парня. С одной стороны, он вроде бы неплохо вписывается в профиль. С другой, ему явно недостает наглости и изворотливости Коптильщика. Он просто похотливый самец, не более того.

Ковач тяжело опустился в кресло, как будто это признание добило его окончательно и ноги отказывались держать.

— Ванлис связан и с Джиллиан, и с Питером. И это мне не нравится. Меня постоянно преследует кошмар, что Бондюран и есть наш Коптильщик. Но никто не желает меня слушать, никто не желает даже посмотреть в его сторону, и этот сукин сын останется безнаказанным… Я пробую копнуть его глубже, а он тотчас же мне под зад коленом. Мне же это ни к чему, — с этими словами Ковач вытащил очередную сигарету и провел по ней пальцами, как будто тем самым надеялся успокоить самого себя. — А потом я подумал: «Сэм, ты идиот! Бондюран выписал сюда Куинна. С какой стати ему было это делать, будь он убийцей?»

— Чтобы поиграть в кошки-мышки, — тотчас нашелся с ответом Джон. — Или чтобы быть пойманным. Хотя лично я склоняюсь к первому варианту. Он остается на свободе, зная, что я здесь и не могу его поймать. Этому убийце нравится быть умнее полицейских. Но если Бондюран — наш Коптильщик, то кто в таком случае его сообщница?

— Джиллиан? — предположил Ковач. — А вся эта история с ее трупом — не более чем отвлекающий маневр?

Куинн покачал головой:

— Нет, я так не думаю. Бондюран уверен, что его дочь мертва. Уверен даже сильнее, чем мы. И это не притворство.

— Значит, мы вновь упираемся в Ванлиса.

— Или Эрскинов. Или кого-то еще, о ком мы даже не подумали.

Ковач окинул его недовольным взглядом.

— Да, помощи от тебя, я скажу…

— А за что, по-твоему, мне платят большие бабки?

— Эрскины. Тебе не кажется, что это уже слишком? Убить двоих из своих же шлюх, а затем просто двух женщин, чтобы выставить себя в глазах прессы этакими пострадавшими за правое дело…

— И тем самым отвлечь от себя всякие подозрения, — продолжил его мысль Куинн. — Потому что никому и в голову не придет заподозрить тех, кто жаждет всеобщего внимания.

— Да, но чтобы похитить жертву, которая живет в вашем же доме!.. Это уже сверхнаглость, — Ковач задумчиво наклонил голову. — Для этого нужно иметь титановые яйца. Впрочем, Тони Эрскин явно их себе отрастила…

Куинн подошел к стене с заметками и быстро пробежал по ним глазами — не читая, лишь сопоставляя буквы и картинки с теориями, фактами и именами, что перепутались в его голове.

— Об Эйнджи Ди Марко ничего не слышно? — спросил он.

Ковач покачал головой.

— Пока ни слуху ни духу. Мы показываем ее фото по телевизору. Открыли «горячую линию» для тех, кто ее вдруг увидит. Лично меня терзает подозрение, что обугленное тело в машине — это лишь прелюдия к чему-то худшему. Впрочем, — добавил он, заставляя себя подняться со стула, — моя вторая жена постоянно твердила, что я неисправимый пессимист.

Ковач зевнул и посмотрел на часы.

— Детское время, как я это называю. Уже забыл, когда в последний раз спал в постели. На сегодня завалиться в кровать — предел моих мечтаний, если, конечно, я не вырублюсь в дэше. А ты как? Если хочешь, могу подбросить тебя до отеля.

— Зачем? Чтобы спать? Нет, я уже оставил всякие попытки. Не знаешь, какие кошмары хуже — во сне или наяву, — ответил Куинн, опуская глаза. — Но все равно спасибо, хотя я еще здесь немного посижу. Что-то не дает мне покоя. Такое, что до сих пор ускользало от моего внимания, — и он вернулся к раскрытому делу. — Может, если поглазею чуть подольше…

Ковач несколько мгновений молча смотрел на него, затем кивнул.

— Как скажешь. Увидимся завтра утром. За тобой заехать?

— Нет, я как-нибудь сам.

— Ну ладно. Спокойной ночи. — С этими словами сержант вышел в коридор, однако тотчас шагнул назад. — Передай Кейт от меня привет. Если, конечно, увидишь ее.

Джон промолчал. После того как Ковач ушел, он еще минут пять сидел в полном бездействии, проклиная Сэма за его зоркий глаз. Затем поднялся с места и набрал номер Кейт.

— Кейт, это я, Джон. Я на работе. Если сможешь, позвони мне. Хотелось бы пройтись вместе с тобой по профилям жертв. Интересно было бы услышать твое мнение. Спасибо.

Затем в трубке раздались гудки, а на автоответчике замигал огонек. Кейт тупо уставилась на телефон.

Какой-то части ее «я» было стыдно за то, что она так и не сняла трубку. Другая же вздохнула с облегчением. В глубине души ей стало больно, что она упустила возможность каким-то образом соприкоснуться с Джоном. Нехороший знак. Но уж какой есть.

Она устала, чувствовала себя обессиленной и измученной. Так погано на душе у нее не было вот уже несколько лет. И больше всего на свете ей хотелось одного — вновь ощутить себя в объятиях Джона Куинна. Именно по этой причине она и не ответила на звонок. Страшно.

Боже, какое это противное, омерзительное ощущение…

В кабинете тихо. В этой части отдела их оставалось лишь двое — она и Роб Маршалл. Роб заперся у себя, чуть дальше по коридору. Не иначе как строчит на нее длинную и нелицеприятную характеристику. По другую сторону фойе, в кабинетах окружной прокуратуры, наверняка еще трудились помощники прокуроров, готовя к слушанию дела: просматривали бумаги, сочиняли докладные записки и меморандумы. Но в целом здание стояло пустым. Так что, по большому счету, она была здесь одна.

Нервы Кейт на пределе, натянутые как струны. Сказывались те несколько часов, которые она провела, слушая записанные на пленку признания бывшей подопечной: о том, как той страшно, как она боится, что ей сделают больно, что изнасилуют, убьют, что она умрет в полном одиночестве. Слышала Кейт и свой голос: как она успокаивала девушку, обещала помочь, как внушала ложное чувство безопасности, которое в конечном итоге сыграло с Мелани Хесслер злую шутку.

Роб настаивал, чтобы она проигрывала кассету раз за разом, то останавливая, то прокручивая назад, и постоянно задавал ей одни и те же вопросы. Как будто ей от этого легче. Все равно полиции нет никакого дела до тонких нюансов в ответах Мелани. Им нужно лишь одно: узнать, угрожал ли ей кто-то в последние несколько недель, был ли у нее повод кого-то бояться.

Роб просто наказывал ее. Кейт ничуть в этом не сомневалась.

Наконец терпеть эту пытку стало выше ее сил. Она поднялась с места, наклонилась через стол и нажала кнопку «Стоп».

— Хватит. Ты сказал все, что хотел. Если это месть мне, считай, что она удалась. С меня довольно, — негромко сказала она.

— Понятия не имею, о чем ты, — произнес в ответ Маршалл. Кейт готова поклясться, что услышала в его голосе издевку. И уж чего в нем точно не было — так это искренности. А еще Роб почему-то не осмеливался посмотреть ей в глаза.