— У тебя на этот счет имеется более убедительная теория?

— Я просто не представляю, зачем кому-то понадобилось это делать.

— Это знак неуважения.

— Ну, это и я сама знаю. Вопрос в другом — при чем здесь я. Кто из тех, кого я знаю, решился бы на такой странный, примитивный поступок?

— Ты кого-нибудь сегодня достала?

— Только моего босса. Правда, я с трудом представляю его себе сидящим на корточках в моем гараже. Не представляю и не хочу представлять.

С этими словами она, хромая, двинулась вслед за Куинном, стараясь наступать лишь на мысок выпачканного ботинка, чтобы не размазывать дурно пахнущую субстанцию по полу гаража.

— Твоим клиентам известно, где ты живешь?

— Даже если и известно, то не потому, что я дала им адрес. У них у всех есть номер моего рабочего телефона, который вечером перенаправляет все звонки на мой домашний. И еще на случай экстренных обстоятельств у них есть номер моего мобильника. Вот и все. Номер моего домашнего телефона не внесен в справочники. Впрочем, я думаю, кто захочет меня найти, тот всегда найдет. Это не так уж сложно сделать. Главное — знать как.

Куинн забросил экскременты между гаражом и соседским забором и вытер лопату о снег. Кейт тем временем постаралась проделать то же самое с подошвой ботинка.

— Это как восклицательный знак в конце долгого дня, — проворчала она, когда они вместе вернулись в гараж, чтобы поставить лопату. На всякий случай Кейт посветила фонариком, чтобы проверить, все ли на месте. Вроде бы все.

— Скажи, в последние дни с тобой не случалось ничего странного? — спросил Куинн.

Кейт невесело усмехнулась.

— Вся моя жизнь в последнее время какая-то странная.

— Я имею в виду вандализм, необычные телефонные звонки или письма… Или что-то другое в этом роде.

— Нет, — машинально ответила она и тут же вспомнила три звонка предыдущей ночью. Звонивший трижды вешал трубку, так и не оставив сообщения на автоответчике. Господи, неужели это было лишь прошлой ночью? Тогда она решила, что это Эйнджи. По крайней мере, это самое разумное объяснение. До этого ей ни разу не приходило в голову, что кто-то может за ней следить. Впрочем, и сейчас в это верилось с трудом.

— Мне кажется, тебе лучше оставлять машину на улице, — посоветовал Куинн. — Сегодняшний случай может иметь самые разные объяснения. Или по вашему кварталу кто-то проходил, и ему срочно приспичило по большому, или это какой-то ребенок решил пошутить. Но осторожность не помешает.

— Знаю и буду осторожной — с завтрашнего дня. Кстати, ты сам давно ждешь меня здесь? — спросила Кейт, когда они направились к ее дому.

— Не настолько, чтобы успеть сделать то, на что ты наткнулась в гараже.

— Я не это имела в виду.

— Сюда я приехал пару минут назад. Я пытался позвонить тебе на работу, потом — домой. Заехал за тобой в управление, но ты уже ушла. И тогда я взял такси. Ты получила мои сообщения?

— Да. Но было уже поздно. Я устала, да и день был на редкость пакостный. И мне хотелось как можно скорее уйти с работы.

— Чтобы не встречаться со мной? — спросил Куинн, снимая пальто.

— Ну, и это тоже.

— Я беспокоился за тебя.

Кейт присела на пол, чтобы погладить кота, специально спиной к Куинну. Одно короткое предложение, и внутри как будто прорвало плотину. К глазам тотчас подступили слезы. Нет, он ни за что их не увидит. Если, конечно, у нее это получится. Если она проглотит застрявший в горле комок. Куинн явно приглашал ее под свое крыло. Разве это не то, что ей нужно?

— Извини, — сказала она. — Я просто не привыкла к тому, чтобы кто-то обо мне беспокоился…

Господи, что за дурацкая фраза! Она, видите ли, не привыкла! И даже если это чистая правда, как жалко, как унизительно она звучит… Ей тотчас вспомнилась Мелани Хесслер — той не было на работе целую неделю, и никто даже не удосужился выяснить почему.

— Она была моей подопечной, — прошептала Кейт. — Мелани Хесслер. Я умудрилась за один вечер потерять сразу двоих. Как тебе это?

— Кейт, — произнес Куинн и, подойдя сзади, обхватил руками, такими теплыми, такими сильными. — Почему ты мне не позвонила?

«Потому что мне страшно. Страшно, что я привыкну к тебе. Страшно, что потеряю тебя». Но вслух сказала:

— Дела. Ты бы все равно не смог мне помочь.

Куинн развернул ее, убрал с лица волосы. Впрочем, вынуждать смотреть ему в глаза не стал.

— Я бы мог тебе помочь, — прошептал он. — Приехать, обнять, согреть.

— Сомневаюсь, что это помогло бы, — тихо возразила Кейт.

— А почему нет?

— Потому. Ты здесь для того, чтобы помочь раскрыть убийство. У тебя есть свои дела, и они куда более важные.

— Кейт, я люблю тебя.

— Все равно.

— Неправда. Не все равно.

Она отстранилась и сразу ощутила, как ей не хватает его.

— Я знаю, что пять лет между нами ничего не было — ни звонка, ни письма, ничего. И вот теперь через полтора дня снова возникла любовь. А через неделю тебя вновь здесь не будет. И что тогда? — спросила Кейт, нервно расхаживая по комнате. — Скажи, о чем, по-твоему, я думаю?

— Думаю, ни о чем хорошем.

Кажется, она обидела его, хотя и в мыслях не было этого делать. Кейт тотчас мысленно отругала себя за горячность, за неумение щадить чужие чувства. Наверное, просто разучилась это делать. А еще ей страшно. Страх мешает, толкает на необдуманные слова.

— Я тоже думаю о каждом мгновении в течение пяти лет, когда мне хотелось снять трубку, но я этого так и не сделал, — произнес Куинн. — И вот теперь я здесь.

— Случайно. Неужели тебе не понятно, что пугает меня, Джон? Если бы не это расследование, разве ты приехал бы сюда? Разве позвонил бы?

— А ты сама?

— Нет, — сказала Кейт без малейших колебаний и, покачав головой, добавила, уже не так резко: — Нет. Той боли, что я пережила, с меня хватило на всю оставшуюся жизнь. Так что к чему мне было искать новую? Лучше вообще не буду ничего чувствовать. Ты же вновь заставляешь меня, — сказала она сдавленным голосом. — Но что будет, когда ты снова уедешь отсюда? Снова ни звонка, ни письма?

— Не надо так, — Джон поймал ее за руку и развернул лицом к себе. — Посмотри мне в глаза, Кейт.

Она не стала этого делать. Не осмелилась. Ей хотелось быть где угодно, лишь бы не стоять перед ним с заплаканным лицом.

— Кейт, посмотри на меня. Неважно, что мы оба сделали или не сделали. Главное, что сейчас мы вместе. Главное, что мы чувствуем то же самое, что и тогда, пять лет назад. И то, что мы занимались любовью сегодня утром, это так естественно, так прекрасно — как будто этих пяти лет не было вообще. Вот что самое главное. А все остальное… Я люблю тебя. Поверь мне, — прошептал он. — Это и есть самое главное. Скажи, ты ведь тоже любишь меня?