Однако Александр Иванович обстоятельно, по пунктам обосновал законность данного интереса. Начав как раз с транспортов эскадры. Оказалось, что они не были интернированы только потому, что их начальник, капитан первого ранга Радлов дал командирам четкие инструкции, в рамках которых все суда, придя в порт, были уже вовсе не транспортами второй эскадры. Относительно них велись переговоры о продаже ДОБРОФЛОТу, о чем немедля отправили шифрованную телеграмму в Главное Управление торговли и мореплавания.

Там быстро сориентировались и действительно задним числом организовали фиктивную сделку, превратив их в обычные коммерческие суда, якобы не принадлежащие флоту еще за десять дней до его прихода. Подробностей этой небольшой махинации, по вполне естественным причинам, нигде не разглашали, оттого и во Владивостоке до сих пор об этом известно не было.

Относительно информации, тут Павлов тоже оказался не на высоте. Изначально он должен был согласовывать все свои действия с агентами в Пекине, Тянцзыне и с наместником Алексеевым. Однако ограничился только несколькими самостоятельными операциями, косвенно подставив других и развалив этим общий подготовленный план совместных мероприятий правительственных агентов. Итогом стало случайное и бессистемное снабжение крепости Порт-Артур, далеко не всегда соответствовавшее действительным потребностям осажденных.

Из-за ухудшения условий связи с сентября 1904 года Алексеев вынужден был предоставить Павлову самые широкие полномочия. Это немедленно сказалось на расходах. По предварительным оценкам, только при закупке провизии он нанес ущерб казне в полмиллиона рублей. А потом еще были мутные делишки с наймом пароходов для нужд разведки на пути второй эскадры через контору Циммермана и с закупкой железа для нужд армии, которое оказалось никому не нужно. А при эвакуации из Порт-Артура стоимость вывозки каждого пассажира оказалась едва ли не вдвое выше положенного.

На это обратил внимание высший государственный контролер генерал-адъютант Лобко, собственно, и давший ход делу, за что едва не поплатился карьерой при прежнем премьер-министре[22]. Только тогда обратили внимание и на другие явные несоответствия в ведомостях и инструкциях.

Из прочих заслуг Павлова наиболее известна организация рейса парохода «Кинг Артур» в Порт-Артур. Этот английский транспорт оказался последним прорвавшим блокаду. Но, как выяснилось, прорыв состоялся исключительно потому, что телеграмма, задерживающая выход судна, уже не застала его в Сайгоне, что снова ничуть не помешало то ли самому действительному статскому советнику, то ли людям, его контролировавшим, записать и это ему в заслуги. В общем и целом действия Павлова по снабжению Порт-Артура и его последующей эвакуации признаны неудовлетворительными, и по этому вопросу еще будет серьезное разбирательство[23].

В конце уже никто не встревал с ехидными замечаниями и комментариями. Слухи о том, что уходят былые времена глупейших, необъяснимых неувязок и непомерной экономии на всем, чаще всего в ущерб делу, конечно, витали в «высших сферах» Владивостока уже недели две, но им особо не доверяли. Однако столь основательный доклад вселил в участников совещания законную уверенность, что добивать врага буквально «за Христа ради» все же не придется. Пусть без новых долгов на государственном уровне не обойтись, но у флота и армии будет все, что нужно.

Закончили заседание уже традиционно бурным обсуждением сроков ремонта боевых кораблей. Возглавивший флот контр-адмирал Йессен еще с самого первого дня после возвращения во Владивосток требовал обязательного и срочного введения в строй основных сил, всех трех «комплектных» броненосцев типа «Бородино». Согласившись тогда с доводами инженеров, тем не менее, от своих убеждений он не отказался и через несколько дней уже предложил компромисный вариант и продолжал настаивать на использовании всех современных кораблей линии с башенной артиллерией, пусть даже один из них останется в неполностью боеспособном состоянии.

Технические возможности порта и прочие сдерживающие факторы так и не позволили приступить к реализации его идей. Теперь же, воодушевленный открывающимися перспективами, он категорично заявил, что все прежние решения относительно приоритетов ремонта и планов списания под склад запчастей «Александра III» следует пересмотреть. Он считал, что проведенная на нем доработка систем управления огнем позволяет достаточно эффективно использовать его, даже вооружив изношенными двенадцатидюймовыми стволами, оставшимися с «Бородино». Сегментные боеприпасы для главного калибра, фугасы для среднего и шрапнель для трехдюймовок обеспечат достаточную опасность с его стороны для любых современных береговых батарей, а других серьезных противников в предстоящем деле не предвидится. Зато для достижения нужного морального эффекта ничего лучше лишнего здоровенного броненосца в боевом строю не придумаешь.

При этом контр-адмирал имел уже предварительный проект, составленный бывшим старшим механиком «Суворова» капитаном Вернандером. В целях радикального сокращении времени докового ремонта предлагалось вовсе снять раскачанные и лишившиеся надежной опоры из-за деформации шпангоутов броневые плиты главного пояса «Александра» в носу, просто зашив весь вмятый участок борта деревом, даже без стальной рубашки поверху. Это восстановит обводы корпуса и позволит избежать риска появления течей под ударами мощных океанских волн.

Проект, безусловно, был спорным и позволял экстренно решить только проблемы с мореходностью. Но Иессен упирал на то, что за той броней, что сейчас едва держится и только раскачивает швы, ничего жизненно важного нет. В случае попадания снаряда максимум неприятностей – это затопление небольшого объема помещений в носовой оконечности. Но шансов нарваться на такое попадание немного. К тому же в бою с батареями его можно будет поставить в середину колонны, где вероятность поражения снарядом противника всегда меньше. Зато наш огонь будет сильнее. Да и пушкарям с фортов в этом случае будет целей перед глазами на одну больше. Причем целей, постоянно изрыгающих смерть на их головы.

Кроме того, он требовал минимум два-три дня до общего выхода, чтобы успеть испытать отремонтированные корабли в море. Но в этом пункте ему сразу и безоговорочно отказали. Продолжать сдвигать сроки начала операции дальше было уже нельзя. И так рисковали нарваться на свирепые шторма в Тихом океане. А это означало, что приступать к постепенным ходовым пробам необходимо уже сейчас, чтобы избежать завала в случае выявления серьезных огрехов или новых дефектов. Однако в данный момент вывести на испытания было возможно лишь «Дмитрия Донского», малые броненосцы и «Сисоя Великого», работы на которых уже закончили. Все остальные не могли завершить ремонт ранее 24 октября, так как выявившиеся в ходе переборки неисправности потребовали гораздо больше времени для их устранения. Причем контр-адмирала Греве в этом вопросе полностью поддерживал флагманский механик Политовский, сказавший, что и так уже сделано невозможное. До войны с этим не меньше двух месяцев провозились бы.

Вопрос с «Александром» так и оставался объектом горячих споров до последнего момента. Но в итоге и он оказался включен