Джак уставился на нее:

– Ты сказала…

– Сказала, что дам ему выйти отсюда живым, – ответила Гвенна. – Он вышел. Вставай, чтоб тебя!

Пилот все таращил на нее глаза. Она повернулась к Талалу:

– Бери его. Мне не унести, а если не улетим, мы покойники.

Она в несколько шагов добралась до двери и задержалась, моргая на свету. Стерегший Джака солдат прополз по сходням к сиянию смерти, оставив на досках яркую полосу крови. Гвенна покосилась на него и отвернулась к востоку, осматривая местность.

Крепость Раллена представляла собой не единое укрепление, а полдюжины строений, расставленных вдоль края острова более или менее буквой Г. Склад, из которого они выбрались, был обращен к суше, задней стеной к океану и находился на самом конце короткой перекладины. В полусотне шагов от него стоял открытый навес, а дальше – большой сарай, который Гвенна сочла за амуничник. Длинная ножка Г тянулась вдоль обрыва к морю, и здания там – солидные, пригодные для обороны каменные постройки – отгораживала каменная стенка раза в два выше ее роста.

Раллен уже скрылся за ней. Она слышала крики – приказы, расспросы, торопливый хор собирающихся для атаки солдат. Губы у нее поджались. У лича, даже без убитых на складе, оставалось еще десятка два солдат. Сейчас, насколько она могла разобрать, среди них царил полный разброд, но скоро кое-кто из придурков оклемается и попрет на них. Тогда выйдет двадцать против троих.

– Что будем делать? – тихо спросил Талал.

Он стоял у нее за плечом, поддерживая Джака за пояс. Ран на пилоте видно не было, но его сковал страх.

– В амуничник. – Она ткнула пальцем в каменный сарай у самой стены.

По первоначальному плану им полагалось больше выжидать и пробираться украдкой и меньше драться и бегать. Но при всех переменах суть его сводилась к кеттралам, а кеттралов не взять без свистков.

Каждую птицу на Островах приучали отзываться на свист особого тона. Иначе Гнездо обратилось бы в хаос, птицы метались бы в небе, не находя своего пилота. Свистки представлялись очевидным решением: громче человеческого голоса, точнее, их удобно носить в кармане или на шнурке вокруг шеи и почти невозможно сломать. Свистки и в обычное время упрощали управление, а в критические минуты боя их пронзительные ноты, призывавшие птицу к земле, спасали жизни. За этот год птицы должны были привыкнуть к солдатам Раллена, но и новых наездников примут. Если дать нужный сигнал.

Гвенне, когда она только попала на Острова, свистки представлялись упущением, слабым местом.

– А если солдата захватят в плен? – спрашивала она. – Если враг заполучит свисток и подзовет птицу?

Блоха в ответ вскинул брови:

– И что дальше?

– Подзовет птицу. Влезет на эту тварь, поцелуй ее Кент. И начнет убивать кого не надо.

– Влезет? – ветеран шевельнул кустистой бровью. – А ты помнишь, как впервые увидела птицу? Ты бы сообразила, как на нее влезть?

Это в конечном счете и решало дело. Кеттрал привыкли выступать против простых солдат. Привыкли падать с неба, резать глотки и скрываться под взмахами широких крыльев. Никто не видел смысла обдумывать тактику действий против других кеттрал и остерегаться их. До сих пор. В амуничнике всегда хранилось несколько запасных свистков, висевших рядом со сбруей и ремнями для сброса бочонка, и каждый был подписан именем птицы, которая на него отзывалась.

Во всяком случае, так было заведено, пока кеттрал не перебили друг друга. Как распорядился Раллен, можно было только гадать. Гвенна надеялась, что им выдастся время принюхаться и, если в амуничнике искомого не сыщется, поискать в других местах, но надежда – негодный щит, он разлетелся в тот самый миг, когда громилы Раллена встали над ее бочкой.

Может, в амуничнике и не найдется свистков, но одно было ясно: сейчас они трое открыто стояли с голой жопой на ветру. На скалистой земле Скарна мало что росло – и уж конечно, не росло деревьев. Амуничник, со свистками или без, предлагал укрытие, а укрытие понадобится очень скоро. И от стрел, без которых точно не обойдется, но в первую очередь – от дозора, кружившего где-то над ними.

Гвенна подняла голову и почти сразу нашла глазами лениво наворачивающую круги птицу – на высоте в полсотни шагов и на полмили севернее. Ни сама птица, ни дозорные на ее когтях не заметили развернувшейся внизу схватки. Они смотрели на воду – если вообще куда-то смотрели. Целый год они беспрепятственно тиранили острова и наверняка утратили бдительность. Однако, чтобы заметить переполох за стеной, большой бдительности не нужно. И чтобы заметить трех растерянно озирающихся обормотов – тоже.

– Амуничник ближе к крепости, – заметил Талал.

– Там свистки.

Гвенна уже готова была сорваться с места.

– А если торчать здесь, пока не заметят с птицы, нам конец. – Она обернулась к Джаку. – Взлететь сможешь?

Пилот ответил пустым взглядом. Гвенна наотмашь ударила его по щеке:

– Ты уверял, что справишься, ублюдок, и мне надо знать: да или нет?

Она еще не договорила, а уже прикидывала, как перестроить план. Возможностей нашлось с десяток, но ни одна не сулила добра.

Джак уставился на нее:

– Извини. Я не… – Он замотал головой.

– Да чтоб тебя! – сплюнула Гвенна. – Давайте в амуничную. Хоть время выиграем.

Они еле успели. Воздушный дозор заметил их, едва они сорвались на бег, заложил вираж, чтобы разобраться вблизи, и резко пошел вниз. Еще несколько шагов, и на них дождем посыпались стрелы – из крепости и с птицы. Снайперам Раллена далеко было до Анник, зато расстояние невелико, так что наконечники выбивали искры из камней почти под ногами.

Гвенна пинком распахнула дверь амуничника, протолкнула вперед Талала – стрела с широким наконечником ударилась в каменную стену на вытянутую руку от ее головы – и сама нырнула внутрь. Она припала к земле, а Талал захлопнул за ней дверь и, опустившись на колено, отдуваясь, свалил с плеча Джака. Гвенна, ухватив пилота за глотку, вздернула его на ноги:

– Давай уже дерись, говнюк. Еще раз обосрешься, мы тебя бросаем.

Он медленно нашел глазами ее лицо. И, чуть помедлив, неуверенно кивнул.

Ей много чего хотелось сказать, хотелось в кровь разбить ему морду, но было не до того.

– Ищем свистки. Талал, держи дверь.

Лич в приказах не нуждался. Он уже тянул из угла ящик, достаточно громоздкий, чтобы загородить вход. Предоставив это дело ему, Гвенна шагнула в полумрак. Ряд окон пропускал маловато света, но она и без света справлялась.

С вбитых в стену железных крючков гроздьями свисали упряжные ремни и сбруи. На помостах были расстелены на просушку сети для груза. Вдоль одной стены выстроились прочные бочонки. Над ними полки были забиты всем необходимым для полетов: учебными шорами, буксирными крючьями, ремонтными наборами и накидками от дождя. Всем необходимым, кроме самого необходимого – свистков.