в обратное направление тёмную молнию, мгновенно высасывающую всю энергию из указанной сущности и, используя её, переходящую на соседнюю сущность, повторяя свои действия, пока не закончатся противники.

Идея подобного зрела в моей голове уже давно (ведь как-то надо было бороться с огромными армиями Империи Тьмы), но сформировалась в голове окончательно только сейчас, после работы над «заразителями»: форма взята оттуда, исполнение от молнии, действие мгновенное, контроль…ну вот сейчас и придумаю — пусть будет пока пятьдесят метров от меня, дальше молнии двигаться нельзя. Да, именно так — я вложила в молнию пять процентов своей энергии и указала ей целью ближайшего утырка с кривящейся мордой.

Ощущения у меня были странные, описать их словами…ну попробую: во-первых, я в спешке ошиблась с формулировкой — по задумке, молния должна была исчезнуть, перешагнув за отметку в пятьдесят метров от меня, но она, за доли секунды уничтожив всех врагов в радиусе пятидесяти метров, свернулась в полуметровый тёмно-фиолетовый шар и просто зависла на одном месте, медленно уменьшаясь в размерах. Во-вторых, когда я непроизвольно сделала шаг в её сторону, молния распрямилась и впилась в, оказавшегося в её зоне действия, солдата противника, мгновенно убила его и снова свернулась в тёмный шар. Я сделала ещё один шаг — ещё три трупа и снова шар, да она двигается вместе со мной! — «Клавдия поставь на меня метку и, чтобы не случилось, не вздумай приближаться ближе семидесяти метров, иначе сразу умрёшь!», — отправила я мысленное предостережение, — «Приняла, поняла», — получив ответ от Клавдии я сделала ещё один шаг…

Дарт Вейдер, лорд Малак, да, наверное, и сам Саурон, сначала удавились бы от зависти, а затем окончательно сдохли в бесплодной попытке повторить что-либо подобное — я медленно шагаю, спокойно и уверенно, а вокруг меня замертво падают враги, — «Мой взор — неотвратимость возмездия, моё направление — приговор, моя поступь — смерть!».

Брр-р, чё это со мной? Откуда этот ненужный пафос? Мне тут ещё фразочек из Warhammer 40,000 не хватает для полного счастья, типа «Сожги еретика, убей мутанта, преследуй нечисть». Я потянулась к сознанию мира — «Друг мой, это не твои шуточки?», но ощущения, что была «услышана» не возникло, — «М-да, чем больше друг, тем дольше думает».

Иван, каким-то образом, смог передать мне картинку вида сверху от Стервы, и я направила свои стопы на самое большое скопление противника. Я не могла не восхититься солдатами Властелина — наверное, с точки зрения военных, они вообще были идеальны: агрессивны, бесстрашны, исполнительны. Все эти качества были возведены у них в абсолют — они были безупречны во всём, кроме наличия мозгов и запаса энергии, но, возможно, это также сделано специально. Никто не струсил, никто не сбежал, все до единого убились об меня в тщетной попытке добежать и нанести хоть какой-то урон — упорство, достойное лучшего применения.

Старшие сержанты были под ноль вырезаны Клавдией, вместе с ними умерли сержанты, оружейники и интенданты, лишив солдат-утырков управления и существенно ускорив их уничтожение. Мне было искренне жаль обычных сущностей из армии Властелина — как показала жизнь, не все они служат ему за совесть, довольно много тех, кто за страх и желают освободиться, но в таком замесе пытаться спасти кого-либо было непростительной глупостью.

Закончив истребление последних солдат местной армии, я попросила Клавдию сжечь, к херам собачьим, все домики интендантов, где лежала «заражённая» нами еда уже несуществующей армии, как говориться, от греха. Она молча взяла под козырёк и пошла исполнять задание. Я же устало опустилась в позу лотоса на свободный от трупов участок земли и отрешённо смотрела как усыхает, лишившийся подпитки энергии, шар моей молнии. — «Страшное оружие» — подумала я, — «Не дай Бог кому плохому в руки попадёт» — и пожелала шару исчезнуть.

Я сидела и думала о том, почему у меня никогда не получается выполнять свои же планы. Хотела изображать обычного высшего, а что в итоге? — «Импульсивная и решительная», — не очень правильные качества для командира, хотя для тактика — очень даже ничего, но для стратега они губительны.

Через десять минут подошли Иван и Жабодав, первый уселся рядом и молча обнял за плечи, второй уткнулся лбом в мои протянутые руки и завис. Прилетела Стерва и аккуратно устроилась на свободном плече Ивана, я отстранённо отметила, что она теперь обычная сущность и пожалела Клаву — теперь её жизнь станет намного интереснее.

Я чувствовала полное опустошение и отстранённость от пространства-времени, как будто я, Иван, Жабодав и Стерва были отделены от остальной жизни, от её течения. Закрыла-открыла глаза, выпрямила спину и, уложив единорога на колени, стала почёсывать его за ушами. Время не длилось, я явственно ощущала это, видела Клаву, переходящую от домика к домику, мёртвых солдат армии Властелина, белые облака в золотом небе над нами, но также знала, что мы сейчас не часть этого — мы отдельно, а окружающий мир — отдельно.

Определить сколько мы так сидели было абсолютно невозможно, я послала Жабодаву чувство большой благодарности за этот момент, мою «огромную спасибу», что не позволил сознанию сорваться непонятно куда или впасть в ещё какую-нибудь крайность, затем Ивану — за любовь и понимание, и Стерве — за неоценимую помощь в бою и моральную поддержку. Я постаралась запомнить свои ощущения в моменте, вдох-выдох, вдох-выдох, мы в реальности.

— Надо помочь Клавдии, она тоже устала, и морально, и физически, — сказала я.

Стерва молча кивнула и взлетела, мы же с Иваном поднялись и вместе неспешно побрели к первому уцелевшему домику.

Пока мы жгли домики я пожелала и узнала, что на поле боя остались 4 000 простых солдат, 100 сержантов, 100 оружейников, 200 интендантов и 5 старших сержантов. Мы ходили среди них и уничтожали домики интендантов и их содержимое — всю сотню, не разбирая, лежат ли там наши «заразители» или нет. И перестраховка, и ложный след для Властелина, закончили мы часам к пяти, все давно уже проголодались, но об обеде никто даже не заикнулся.

Когда мы собрались вместе, я молча нацепила на Ивана леталку («левитирующая сущность» надоела мне вусмерть), взяла под мышку Жабодава и мы полетели по задаваемому Клавдией маршруту, подальше от пожаров и смерти. После часа полёта мы расположились у подножия высокого холма возле ручья и обустроили нормальный лагерь: столовая, кострище, палатки, туалет, сигнальный периметр.

Настроение у всех было подавленное и вдумчиво заниматься готовкой никому не хотелось, да и разносолы в глотку бы откровенно не полезли, потому Клавдия по-быстрому создала пельмени со сливочным